Вася Дикий - Мой мальчик. You are mine

Ещё немного потоптавшись, Лена в нерешительности пошла обратно к метро. Все её мысли крутились вокруг этого красивого мальчика, вокруг того, как с ним встретиться вновь, и чем это всё может обернуться.

Лена и сама не заметила, как оказалась дома, словно упившийся вусмерть забулдыга, на автопилоте приползший в квартиру. Она была опьянена увиденным совершенством, одурманена красотой несмышлёного мальчишки. В душе она растеребила изголодавшуюся по сексу пипиську, окунувшись в фантазийные ласки юнца. Он был неопытен, но горяч. Его тело оказалось таким же совершенным, как и лицо. Руки нежно гладили её кожу, проводили по шее, груди, соскам, набухшим от возбуждения и томящимся по страстным поцелуям. Горячий язык осторожно скользил по ним кончиком, а потом они терялись в объятиях его безупречных губ. Напор горячей воды раздербанивал пылающую манду, и Лена дышала, упиваясь сладострастием своих горемычных фантазий.

Она припала к воображаемому члену, большому не по годам. Губы скользили по твёрдой плоти, увитой налитыми венами. Когда сил терпеть больше не было, он вонзился в неё, как копьё в мясистую добычу, и начал ворошить застоявшиеся телеса, пробуждая безумную страсть и волны оргазма.

– Гаамх! – выхрепела Лена и забилась в конвульсиях.

Это был лучший секс в её жизни! Пусть воображаемый, пусть сам-на-сам, но фантазия же тоже чего-то да стоит. Возможно, это был его фантом? Частичка его энергии, которую она успела урвать, разглядывая сочные губы и голубые глаза.

Лена обмякла. В голове была только одна мысль: «Он мой. Мой».

Ночь выдалась лунная, и свет назойливо пробивался сквозь тонкие шторы. За окнами гоготали подвыпившие подростки, чьи родители слишком поздно схватились за Доктора Спока. Лена смотрела на потолок съёмной квартиры, в которой провела последние пару лет. Она привыкла к этому захолустью на отшибе Московских задворок. Спальный райончик, где и правда можно было разве что спать – больше и заняться-то нечем. Быть может, разве что подрочить. Это дело Лена любила, сочтя, что лучше драконить дырку подручными средствами, чем подсовывать её каждому встречному-поперечному. Чем она раньше благополучно и занималась. Хотя благополучными назвать её деяния было сложно. ЗППП преследовали её, как голодные псы, и она с завидной регулярностью хватала то хламидий, то трипачка – так что теперь её лучшим любовником стал душ с хорошим напором. В страшные дни отключения горячего водоснабжения Лена теребила себя ручкой и порой придавалась этой забаве и в не столь суровое время. Вот и сейчас её рука скользнула под одеяло и начала елозить в небритых джунглях, по старинке кудрявящихся меж знойных ножек.

«Как тебя зовут? У тебя есть имя? Имя…»

Ещё Шекспир задавался вопросом о значении имени. А есть ли оно, это значение? Изменится ли что-нибудь, если прекрасного юношу зовут Аггей, например, или Боян? Гейчик, ты мой ненаглядный, Геюшка.

Не зная имени возлюбленного, Лена теребила передок и чуть слышно шептала: «Мой мальчик…»

Кончив, уже второй раз за день, она повернулась на бочок и окунулась в море фривольных мечтаний. Лена представляла знакомство с прекрасным незнакомцем, первый поцелуй, первый секс. Потом следовал второй, третий и так до бесконечности.

Она могла дать ему всё, всё, что он только пожелает, хотя сама того не имела. Лена стала бы выдаивать его сперму, как заправская доярка, нежно, но настойчиво, дёргая за «вымя».

«Мой мальчик…»

Так она и уснула с его «именем» на устах. Возможно, даже сказав, что он какой-нибудь Паша или Феофан, он всё равно останется для неё просто Мальчиком. Её Мальчиком.

Утро наступило внезапно. Солнце раздирало слипшиеся веки долгожданными лучами июня. Почти весь месяц лил дождь, но сегодня рассвет принёс с собой тепло настоящего лета. Впотьмах сонных мечтаний остались прикосновения тел и нежные ласки. Дурман уходящей дремоты отпустил последние стоны и образы совокуплений.

Лена потянулась. Затёкшие мышцы пронзила тёплая нега, и хруст суставов взбодрил просыпающийся мозг.

Соседи уже начинали вещание «Грязной стирки», которую некогда вёл пузатый Малахов, и скандалили почём зря. Темой сегодняшнего «выпуска» был храп старого пердуна мужа и вонь из манды сушёной воблы жены. Лена подумала, что дамочка могла бы и подмыться, а вот храп – страшная штука. Когда-то она общалась с один типом, который вечно давал храпка, и однажды ночью она чуть не придушила его собственными руками. Он был вполне себе ничего, если бы только не эта «мелочь». Бедолага так и не понял, почему был послан, и долго копался в себе на ретритах и у психоаналитиков, стал закладывать за воротник и увлёкся нуперством. А ведь дело было в «каком-то там» храпе. Так что Лена встала на сторону жены, хотя та всё ж таки могла бы и подмыться.