Тамара Злобина - Рыжая Кошка. Роман

Музыка на мгновение смолкла, и возникла снова, поэтому мы не успели вернуться на место. Музыканты играли знакомую мелодию, но я никак не могла понять что это. Видимо она исправлена, обработана руководителем до неузнаваемости. Только когда в музыкальную канву вплёлся голос, меня осенило:

– «Так это же Scorpions: „Still Loving You“ – „Всё ещё люблю тебя“… Но, как изменена композиция и как режет ухо английский язык Андрея».

Видимо исполнителю очень нравилась эта вещь:

Этого выдержать я уже была не в состоянии. Оставив Карима одного в середине зала, я направилась к музыкантам. Остановившись напротив возвышения, сделала протестующий знак руками, и сказала, как можно громче, чтобы быть услышанной:

– Стоп! Стоп-стоп! Всё не то! Не то!

От неожиданности музыканты прекратили играть, а солист смолк на полуслове. Мой голос зазвенел на весь зал:

– Не то, совсем не то! Разве можно так коверкать и замечательную музыку, и слова?!

Лицо Андрея покрыл румянец досады, а глаза ещё больше стали отсвечивать сталью, но меня уже это не пугало: шампанское сделало своё чёрное дело.

– Вы уверены, детка, что знаете, как надо? – с вызовом поинтересовался Кучинский, делая ударение на слове как.

– Уверена, – без тени сомнения ответила ему и направилась к клавишнику.

Светловолосый, светлоглазый парнишка, примерно одного возраста со мной, вопросительно посмотрел мне в лицо, явно не понимая, что я от него хочу.

– Можно твой инструмент? – поинтересовалась я так, словно мы знакомы уже сто лет.

Парень нехотя уступил своё место, отодвигаясь назад.

Пробежав пальцами по клавишам, словно проверяя их гибкость, я обратилась к остальным музыкантам:

– Подыграйте без аранжировки… Пожалуйста.

Музыканты все, как один посмотрели на руководителя и он, видя мой умоляющий взгляд, и слыша выкрики из зала: – «Ну, дай спеть девчонке, Андрей!», молча кивнул головой.

Я сделала небольшой проигрыш, чтобы остальные смогли настроится на мою «волну».

Музыка Scorpions зазвучала в своём первозданном виде, и я начала петь – в первый раз в незнакомой мне аудитории. Сначала на русском языке:

– Если бы могли пройти

Весь этот путь с самого начала,

Я бы попробовал изменить

То, что убило нашу любовь.

Твоя гордость стала слишком крепкой стеной,

Которую мне никак не удаётся преодолеть.

Неужели нет шанса

Начать всё сначала?

Я люблю тебя…

Но услышав, как хмыкает Андрей, продолжила уже на английском.

Мне приходилось петь, и не однажды: в узком кругу, среди друзей, перед одноклассниками, наедине с собой, но чтобы вот так, перед незнакомыми людьми, без репетиций – никогда. Если бы не шампанское, то моё волнение, наверное, зашкаливало бы. А сейчас я даже умудрилась краем глаза наблюдать за руководителем, который позволил «детке» спеть испорченную им песню.

Сначала Кучинский вообще не смотрел на меня, всем своим видом выказывая равнодушие, устремив взгляд в зал. Но после первого куплета, исполненного на английском языке, начал разворачиваться в мою сторону. Стальной взгляд слегка потеплел, и уже выражал смешанные чувства: полу-удивление, полу любопытство, к которым примешивалось что-то ещё, чего я пока не смогла понять. Когда песня закончилась, он аплодировал вместе с музыкантами и залом, слегка картинно, как мне показалось, играя на публику.

Я же сказала совсем невпопад:

– У вас ужасный английский.

Андрей засмеялся в ответ:

– Видимо, вы правы, прекрасная незнакомка.

И поцеловал мне руку.

Этот поступок невероятно смутил меня, хоть и сказал, что Кучинский может держать удар, и чужую победу признать – тоже может.

Я начала быстро трезветь, и чуть ли не бегом вернулась к нашему столику.

Карим смотрел на меня с неподдельным интересом и восхищением:

– Я удивлён, Наташа-хон! Просто удивлён! Вы прекрасно поёте… У вас талант! Уверяю вас: талант.

– Спасибо, Карим-ака, – поблагодарила я его и только теперь заметила, что почти весь зал смотрит в нашу сторону и аплодирует.

Подняла руку в приветственном жесте, но зал не смолкал, тогда я послала всем воздушный поцелуй, как бы возвращая ему то, чем «наградил» меня Андрей.

Группа снова начала играть танцевальную мелодию, и аплодисменты постепенно затихли,