Зот Тоболкин - Пьесы

Таня, Танюха! Знала бы ты, сколь песен я про тебя написал! Весь в песнях расплавился…

Изба. Никого нет.

Входит Ю р а. Он с рулоном бумаги, с кистями.

Бьют часы. Остервенело мяукает кот.

Ю р а. Что, мурлыка, жрать хошь? Я бы и сам не прочь щец похлебать. Да хозяйка наша не очень нас балует. (Заглядывает в печь, проверяет кастрюли, горшки.) Ну, ладно, хлебушка пожуем. Желаешь корочки, кот? (Отломил хлеба, наливает воды, запивает. Между делом распечатывает письмо.) Меню, прямо скажем, разнообразием не поражает. В казенном доме, наверно, и то кормят лучше. Ну-ка, что нам родитель оттуда пишет? (Читает письмо.)

Г о л о с П е т р а. Здравствуй, дорогой мой сын! Отбываю все там же. Хоть и на краю света живу, а и здесь — люди. Начальство строгое, но справедливое. Назначили меня руководить лагерным хором. Поем — время идет. Считаю, сколь песен перепеть мне придется. Немало, сынок, ох немало! Но все, что положено, отпою. Отпою и, как птица, буду волен…

Ю р а. Ххэ, птица! В ярославскую тюрьму залетели гуленьки… Залететь-то залетали, да нескоро вылетят… (Читает. Кот пронзительно мяукает.) Не ори, людоед! Привыкай к эмансипации. У нынешних женщин на первом месте — работа. И на втором она же, и на третьем. Мы с тобой, Васька, где-нибудь на семнадцатом, если не дальше. Брр! Холодрыга какая! Затопить, что ли? (Разжег печь, уселся подле огня.) Нет, как ты хочешь, кот, а я ни за какие коврижки не женюсь. Ну что это за жизнь? Женишься на такой, как мать, и будет она с утра до ночи со своими хавроньями… Не с хавроньями, так с киберами… Что кибернетики, что хавроньи — все вроде нужно… А ты хоть пропади.

Входит Т а т ь я н а.

Т а т ь я н а. Фу! Устала!

Ю р а. Думаешь, я не устал?

Т а т ь я н а. Пожевать нечего?

Ю р а. То же самое и я хотел у тебя спросить.

Т а т ь я н а. Кажется, на столе ветчина оставалась…

Ю р а. Я к ней не прикасался.

Замяукал кот.

Т а т ь я н а. Васька, мерзавец! Это ты ветчину слопал? (Гоняется за котом.) Юрка, утопи ты его Христа ради! Или в ветлечебницу унеси, пускай усыпят. Надоел хуже горькой редьки.

Ю р а. Сама ты себе не надоела?

Т а т ь я н а. Как-то не задумывалась над этим. Некогда было. Принеси мяса. Картошки начисти. Щас ужин сварганим.

Ю р а. Замашки руководящей женщины. Я и мясо неси, я и картошку чисти.

Т а т ь я н а. Такая твоя участь. (Однако берет нож и начинает чистить картошку.)

Ю р а. У тебя руки дрожат… Дай нож, порежешься. Что-нибудь случилось?

Т а т ь я н а. Ничего из ряда вон выходящего.

Ю р а. И все же?

Т а т ь я н а. Со слесарем поругалась.

Ю р а. Будто ты умеешь.

Т а т ь я н а. Ну, поревела маленько. Кормораздатчик сломался. А тот алкаш вина пьянее.

Ю р а. Ну и алкаш, так что? Из-за этого реветь?

Т а т ь я н а. Да как же? Свиньи-то голодны… Визг на всю округу… Наладь, говорю, а он лыка не вяжет. Пришлось самой допоздна возиться… Ладно хоть Игошев заглянул, помог.

Ю р а. Тебе свиньи людей дороже.

Т а т ь я н а. Что мелешь?

Ю р а. Разве не правда? Свиньи голодны — беда, слез море, я голоден — об этом даже не задумалась.

Т а т ь я н а. Сам бы мог о себе побеспокоиться. Долго ли суп сварить, котлет нажарить?

Ю р а. И так весь век о себе беспокоюсь: то в круглосуточном садике, то в интернате, то в общаге… Домой приехал — чем лучше? Тоже сам себе предоставлен… Хоть домработницу нанимай. А что, и найму! Наша фирма пока процветает.

Т а т ь я н а. Ох и шуточки у тебя, боцман!

Ю р а. Я не шучу, мать! Я от тотального свинства ищу спасения! Как встанешь, так с утра только одно — свиньи, свиньи, свиньи! Ненавижу я этих тварей! В них что-то сатанинское есть!

Т а т ь я н а. Что сатанинского-то? Не замечала. Безобидные существа. Живут, похрюкивают. А поросятки — те же дети, веселые, смешные.

Ю р а. Воняет от них, вид неопрятный.

Т а т ь я н а. Ты хоть раз у меня на ферме бывал?

Ю р а. Еще чего! Музей там, что ли? Да и запашок этот, знаешь ли… Не по мне он.

Т а т ь я н а. Запашок! А как я нюхаю? Как бабы наши не задыхаются? Запашок! Отбивные в ресторанах не пахнут? Холодец и сальце под водочку без сомнений идут?.. А ведь они из тех самых свиней, от которых всякие чистюли нос воротят…

Ю р а. Ну-ну! Меня эти зоологические подробности не занимают. Я беру чисто эстетическую сторону. Свинство есть свинство. С ним ассоциируется определенное представление о человеке.