Елена Гремина - Пьесы и тексты. Том 1

На работе пятиклассники галдят, приходишь, и тут вместо отдыха…

МАТЬ. Я жду, когда начнется «Утренняя почта».

ДОЧЬ. Она нескоро начнется, посмотри на часы.

У любого зверя есть нора, куда он может забиться и чтоб его никто не трогал. И только я. Тридцать семь лет, нету своего угла, где все было бы по-моему.

МАТЬ. Как он может тебе мешать, если он работает в той комнате.

ДОЧЬ. Я все равно слышу, ты же знаешь, какой у меня слух.

МАТЬ. Обрати внимание, ты всегда недовольна.

ДОЧЬ ( уходит, потом возвращается ). Тем более что мы – на кухне, и нам часа два еще чистить. Что за страсть такая к шумовым эффектам, будто боитесь сосредоточиться раз в жизни.

МАТЬ. Ладно, выключила и выключила, что про это столько рассуждать.

Света, какие у тебя планы на следующую неделю?

ДОЧЬ. Что вдруг – так торжественно? ( Небольшая пауза. ) А, ты про дачу опять.

МАТЬ. Обещают похолодание! Если самое позднее в среду не укутать розы, мы останемся с голым участком на следующее лето.

У нас всегда были летом розы, всегда, с пятьдесят седьмого года, как дали папе этот участок. Наши розы славились! Тебе все подтвердят, если сама не помнишь. И Быханова – не была она еще такая важная – все переживала. Почему, говорит, у меня на участке розы не растут, а у вас растут! А у меня росли… ( Вытирает выступившие слезы, затем совершенно спокойно. ) Видно, доживу я до той поры, когда у нас будет голый участок, без единого цветочка. Доживу!

ДОЧЬ ( очень мягко и негромко ). Мама, ну зачем нам с тобой эти розы? На рынок пойдешь их продавать, что ли? Так ведь не пойдешь.

МАТЬ. Для красоты. У тебя исчезли эти понятия. На нашей даче всегда были…

ДОЧЬ ( перебивает ее ). Мама, на нашей даче мы практически не бываем. Не живем там. Наезжаем дня на два, вкалываем как ненормальные и обратно в город высунув язык. ( Смеется. ) Продать, мам, надо эту дачу. Если бы дети маленькие, имело бы смысл.

Как известно, ни маленьких, ни больших.

МАТЬ. А вот будут еще. Тогда снимать будешь? ( Небольшая пауза. ) Детей без дачи не воспитаешь!

( Исступленно. ) Всех-то дел – проехаться на автобусе, наломать еловых веток да и набросать их на клумбу и на цветники! Сил у нее нету, времени. Да куда его девать, время-то!

Никогда бы не стала бы тебя упрашивать, если бы сама могла. Сама все делала и слова тебе не говорила. Пока могла.

Прахом все пошло, наперекосяк… ( Идет открывать, разговаривает с кем-то в дверях, захлопывает дверь. Возвращается. )

ДОЧЬ. Кто был?

МАТЬ. Да так.

ДОЧЬ. Что, из винного, стакан просили?

Ой, мам, да кончай ты. Все умолчания, кошки-мышки. Все боишься мне напомнить.

Если бы я его помнила, я бы и без тебя помнила.

Я и думать забыла про это.

МАТЬ ( неестественно оживленно ). Был когда-то книжный магазин, кому он мешал. А теперь шастают эти алкоголики, стакан им нужен, уж пили бы из горла.

ДОЧЬ. И как, ты дала ему стакан?

МАТЬ. У нас не прокат для алкоголиков.

ДОЧЬ. А что, тебе жалко?

МАТЬ. Но ведь безобразие, я так и сказала.

ДОЧЬ. Ну сказала бы просто – нет. Жалко, мол, стакан, вдруг не отдадите.

МАТЬ. Мне не жалко.

ДОЧЬ. Просят тебя люди, а ты их унижаешь, читаешь нотации. Не можешь просто, по-людски.

Давно уже на пенсии, а все не можешь без своих месткомовских замашек. Все как заголовками разговариваешь. Как банки для варенья надписываешь. А это люди!

МАТЬ. Это ты умеешь – чужого дядю пожалеть или чью-то кошку. Особенно если дядя опившийся, а кошка паршивая, ты это любишь. Ты бы лучше меня пожалела. Я так долго не проживу.

ДОЧЬ. Мам, ну опять ты сейчас про дачу начнешь.

МАТЬ. Ты можешь для меня хоть что-нибудь сделать?

Я вижу, ты платье марлевое постирала, сушится на балконе. Ты собралась куда-нибудь?

ДОЧЬ. В общем, да.

МАТЬ. Что за привычка появилась, обо всем сообщать в последний момент. Некрасивая привычка.