Олег Жуков - ОНА. puzzles. Реквием

след

Волки вели их день, вечер, ночь и вот уже второй день начал терять свою силу среди высоких деревьев Последнего Леса, но всадник не останавливался и упрямо продолжал свой путь. Еле держась в седле, он иногда склонялся к вороной гриве своего коня и тогда сон, с которым он боролся на протяжении последних нескольких дней, не на долго побеждал его.

Конь от усталости то замедлял свой ход и шел неверным шагом и тогда казалось, что он вот-вот рухнет под тяжестью седока, то, встряхнувшись, ускорялся, следуя по еле различимой тропе, пересекающей Последний Лес. Словно одна большая усталость объединила всадника и его коня.

Усталость и упрямство, ведущее от времени до времени по еле различимым тропам.

Иногда волки спрашивали своего вожака: не пора ли им напасть на всадника, который на всем протяжении пути являлся легкой добычей, но вожак почему-то – также как и эти бредущие по Последней Тропе – упрямо не хотел нападать на человека, хотя Закон Последнего Леса позволял им это сделать. Но, не смотря на собственную усталость, усталость и нарастающее недовольство своей стаи, вожак ждал когда конь сам падет под всадником. Волк чувствовал приближение смерти. Возможно, она уже вела под уздцы к своему Последнему Приюту, от чего конь уже не чувствовал опасности, сопровождавшей их второй день, с тех пор как они ступили на Последнюю Тропу Последнего Леса.

Усталость и упрямство сошлись и вели вместе и охотников и добычу.

Но когда сосновые верхушки Последнего Леса окрасились в алые цвета наступающего заката, а сами дебри начали, наконец, редеть, возвещая о том, что Последняя Тропа подходит к концу и Последний Лес скоро выпустит из своих сосновых объятий; когда уже теряющие свое терпение волки были готовы использовать свой последний шанс, позволяющий им напасть на кого бы то ни было в пределах Последнего Леса, и тогда смерть смогла бы забрать в свой Последний Приют и коня и всадника, склонившегося к самой гриве своего верного друга; когда уже воронье начало слетаться к окраине Последнего Леса, чтобы перехватить свои крохи, остающиеся после каждой охоты – конь неожиданно встрепенулся, заржал, встал на дыбы, чуть не вытряхнув из седла седока, и из последних сил, тех самых последних предсмертных сил, когда последние звуки раскрывают свои последние секреты к которым готовили всю жизнь, конь рванул вперед, стараясь успеть вырваться за пределы Последнего Леса и из цепких рук уже ведущей под уздцы смерти, чтобы, по крайней мере, спасти из ее рук своего друга, с которым они прошли от времени до времени по еле различимым тропам, каждая из которых могла стать последней.