Даниил Марейчев - ПЯТЫЙ СЕКТОР. Свинцовая стена

– От тебя не пахнет страхом. – Произнес Горбун, закуривая очередную сигаретку.

– Прикурить не дашь, мелочь? – Ответил я на его достаточно странную рода речь.

Горбун по – детски и наивно улыбнулся, встал со пня, аккуратно вставил мне в зубы сигарету и подкурил.

– Почему? – Спросил он, возвращаясь на свое место, сидя спиной к костру.

– Почему не страшно? Или не пахнет?

– И то и то, выбирай что тебе угодней.

– А смысл бояться психов? – Я устроился поудобней, насколько мне позволяли мои оковы, – Я и похуже в ситуациях бывал.

– Очень сомневаюсь.

– Отчасти согласен, если говорить прямо, мы в жопе. – Выпустив наконец часть дыма, отравляющие мои легкие, я продолжил, – Ситуация скажем так, не ахти. Но я верю в лучшее, считай, что я оптимист, Горбушка. Это как у Пушкина, ну знаешь, спокойно Маша, я Дубровский! – Я широко улыбнулся как придурок, не доставляя возможности Горбуну, упиваться чувством победы.

– Там печально все закончилось, – сказал Горбун, поставляя руку под подбородок, и видя мое непонимающее лицо, продолжил, – Ну, в Дубровском то.

– Откуда нам знать? – Глядя в небо, по – философски сказал я, – Может быть Владимир Андреевич и завалил, в конце концов, старого женишка, естественно втайне от возлюбленной? Может и Троекурова как то убедил в своих намерениях и наконец наступил хеппи энд?

– Человек остаётся человеком Жнец, тебе ли не знать. Может быть, великий классик и оставил все на фантазию потомков, но человек, остаётся человеком. Подлость и жадность все равно пересилят, все мы звери, хоть мы и путники, грызущие друг друга на проклятой земле, но мы как никто другой на большой земле близки к тайне мироздания, поскольку мы знаем цену жизни, и то, как порой легко ее отобрать.

– Не слишком ли глубокая мысль для психа, – я выплюнул дотлевшую сигарету, – который завалил своего товарища?

– Об этом я и говорю. А Шульц был глуп и слишком алчен. Единственное, почему он помогал мне в твоих поисках, это страх передо мной и обида за сорванный куш.

– А ты? – Я посмотрел ему прямо в глаза, – как будто ты не можешь мне простить того случая.

– Ты прямо как Шульц! – Горбун мерзко захихикал, – Ты думаешь, я охотился за тобой все эти годы, что бы предъявить тебе счет, за какой-то артефакт, который за эти годы я покрыл с лихвой?

– А, что тогда?

Вот тут я насторожился. Я действительно думал, что все эти годы, Горбун был зол на меня за артефакт, который мог обеспечить спокойную совершенно безбедную старость даже его праправнукам.

– Тебе о чем ни будь, говорит Некрус Сакроментум? – Пододвинувшись ко мне, шепотом произнес Горбун.

– Вообще не о чем.

Горбун посмотрел на меня, слегка наклонив голову, видимо я его разочаровал.

– Это дуэль. Где противники скрестившие клинки, сражаются до того момента, пока один не падет от руки другого, сохранив свою честь. Не смотри на меня так, сейчас поясню. В тот день, я вместе с Шульцем объявил тебе суд, в тот день Зона должна была получить одну жизнь, а взамен должна была наградить. В итоге, все живы, а награда, в качестве твоей вновь обретенной памяти, – он тыкнул меня указательным пальцем в голову, – пришла к тебе. Зона такого не прощает, мой маленький друг. И я приведу Некрус Сакроментум в исполнение, лично.

Он отодвинулся, оставив меня одного с моими, конкретно испорченными мыслями. Вот получается, почему он грохнул Шульца по моей просьбе. Лично, он хочет лично вернуть Зоне то, что должно быть ее по праву.

Псих.

Нет, я, конечно, это знал, но это уже ни в какие ворота. Эх, мне бы только увидеть Алекса, тогда бы я и начал действовать…

Пока я лениво беседовал с одержимым психопатом, один из бойцов Кубы, приставленный к охране Ватки с Металлом, начал странно оглядываться то на Ватку, то на Горбуна. Горбун, сидя спиной к нему, смотря прямо на меня спросил:

– Ну и чего мнешься?

Я понял, что вопрос адресован не в космос и не мне. Боец, к которому обратился Горбун, тоже опешил, не зная, что и сказать. Но все-таки найдя в себе силы, спросил:

– Командир, тут дело такое… – боец потупился, – они же все равно мертвяки? Ну и я просто подумал, чего бы девчонку не осчастливить на последок разок другой? —

Я и Горбун одновременно посмотрели на него. Боец стоял, улыбался и чесал затылок. Горбун встал со своего места и медленно подошел к бойцу, взял его своей ладонью сзади за шею, и резко наклонив к себе начал, что то говорить на ухо. Лицо бойца, которое теперь виднелось мне еще лучше, сперва нахмурилось, потом проскочила улыбка, потом боец часто закивал, а в конце побледнел от ужаса, как будто Горбун ему рассказал, что он сам его сейчас осчастливит, улыбнувшись, развернулся на месте, и взяв Ватку за волосы, начал оттаскивать ее в кусты, которые находились прямо за елкой, к которой была опущена девушка с горе – путником.