Екатерина Кравцова - Игра воображения

Говоря коротко, дело было в следующем. В 1738 году в семье одного из немецких князей на свет появился мальчик с необычными способностями. Малыш мало обращал внимания на окружающий мир, не гукал при появлении матери, не улыбался и крайне редко фиксировал на чем-нибудь взгляд. Но уж когда смотрел на кого-либо, человек под взглядом младенца чувствовал непреодолимое желание совершить какое-нибудь действие. То есть, оперируя категориями современности, явно подвергался гипнозу. Как ни абсурдно это звучит, мальчик с рождения обладал явными гипнотическими способностями.

Странностей в поведении малыша, однако, никто не замечал, кроме престарелого семейного лекаря. Старик по мере сил что-то там исследовал и оставил об этом записи… Кстати, это было все, что осталось в истории от нетипичного княжеского отпрыска – как будто еще ребенком тот куда-то исчез. Мне следовало выяснить, что с ним произошло, и переправить мальчика в наш институт для подробного изучения.

Прогулка в легкомысленный галантный век выглядела совершенно безмятежной по сравнению с прошлыми моими эскападами, и все же профессиональное чутье, на которое возлагались основные надежды, громко сигналило о возможных трудностях. Не так-то прост был этот восемнадцатый век, и он расставил множество ловушек для путешественников, полагающих, что они в полной безопасности. Именно там каждый мог стать кем угодно, примерить на себя любую роль, и обставить любого соперника, играючи и шутя.

Я изрядно повеселилась над «легендой», которую ради этого состряпали наши теоретики. Мне предстояло путешествовать под видом русской аристократки, богачки и прожигательницы жизни.

– Наведешь как можно больше шороху, – благосклонно разрешил мне шеф, – Все равно про эту графиню ни черта нигде не сохранилось.

– Так-таки ничего? – я спрашивала не просто так, поскольку мало могло найтись исторических персонажей, о которых ничего не сумел бы сказать мой замечательный начальник.

На сей раз, он тоже придержал кое-что в рукаве (возможно, по привычке, приобретенной на предыдущей службе – в органах государственной безопасности):

– Ну конечно, конечно, ты меня поймала! Есть, но совсем немного. Предки из татарских князей, чрезвычайно вовремя принявших православие. О-очень богата, муж был настолько стар, что умер через месяц после свадьбы, и настолько глуп, что оставил этой вертихвостке все деньги, напрочь позабыв о детях от первого брака. Схоронив супруга, наша неугомонная мадам сделала ручкой всем претендентам на ее резко возросшее состояние, и укатила в Европу… И ни одна собака не знает, где она закончила свои дни. Можешь резвиться в свое удовольствие – что бы ты ни вытворяла, все равно не погрешишь против истины.

– Здорово! – посмеялась я, – А потом опять везде напишут, что от русских одни смуты и неприятности…

Портрет своего аристократического двойника преподнес мне изрядный сюрприз: на мой взгляд, сходство вовсе не было очевидным. Нет, цвет волос и глаз, овал лица, форма рук и прочие внешние характеристики, как будто, совпадали, но выражение лица, взгляд и даже поза… Анна Корсакова расположилась на маленьком диванчике, небрежно поглаживая белую крошечную собачку. Лицо аристократки выражало лишь скучающую надменность. Серые насмешливые глаза смотрели куда-то мимо меня, в направлении людей и предметов, с которыми мне только еще предстояло познакомиться…

– Разве мы похожи? – недоуменно резюмировала я.

Шеф расхохотался.

– Да, если ты будешь вести себя, как законченная стерва, вы с этой дамочкой сделаетесь просто на одно лицо! Между прочим, Анна, – посерьезнел он внезапно, – можешь один раз постараться и соответствовать персонажу. Никто тебе, помнится, не обещал полного и абсолютного сходства… Немного лицедейства – и все будет в порядке.

Я меж тем уныло констатировала, что одним лицедейством здесь не обойдешься. Трудно натурально изобразить наследственную беспечность, философское отношение к деньгам (проистекающее от их крайнего изобилия) и равнодушное презрение ко всякому, чей социальный статус ниже твоего. Их можно только получить в наследство от многих поколений знатных предков. Однако все эти доводы ни в малейшей степени шефа не трогали и даже не очень занимали. Мне приходилось рассчитывать только на свои способности и на то, что никому не придет в голову произнести в мой адрес подобно Станиславскому: «Не верю!»

* * *

Накануне отбытия мне приснился странный сон. Во-первых, мне вообще крайне редко снилось что-то связное. Во-вторых, меня учили управлять сновидениями, а тут все происходило помимо моей воли…