Юлия Петрова - Солёное имя

– И? – в один голос воскликнули девочки, подавшись вперёд.

– Она прислала фото, и переписка на этом оборвалась. Она стала слать ему по письму в неделю, телеграммы, но он не отвечал, а потом письма вернулись с печатью: адресат здесь больше не проживает.

– Вот это да!

– Ну, Дора и дура!

– Кто бы мог подумать!

Голоса стихли, наполнив воздух тревожным ожиданием.

– А почему он перестал писать? – спросила одна из подружек.

– А разве не понятно? – цыкнула Мария. – Он увидел фото, узнал, какая она страшная, и всё! Конец истории.

– А при чём здесь розыгрыш?

– Я предлагаю… – и тут Мария понизила голос и заговорила совсем тихо.

Как Соле ни старалась, ничего не смогла разобрать. Подружки недолго секретничали, а в конце разразились таким смехом, что у Соле холод пробежал по спине.

– О, смотрите, она возвращается.

– Просто подыграйте мне, – кинула Мария второпях.

Дора поравнялась со скамейкой.

– Привет, Дора! Как дела?

– Привет, Мария. Хорошо. Спасибо.

– Можно тебя на минутку?

– У меня нет времени, – насторожилась Дора.

– Это недолго, – мило улыбалась Мария.

Дора замерла в нерешительности, но потом сделала шаг в сторону лавочки.

– Что у тебя?

– Тут кое-кто спрашивал о тебе, – и Мария переглянулась с подружками, призывая их в свидетели.

– Кто? – невозмутимо спросила Дора.

– Мужчина. Он спросил, живёт ли в этом доме, на третьем этаже, девушка Дора. Мы спросили его, кто он и что ему надо. И он сказал, что он твой друг.

Мария сделала паузу, всматриваясь в лицо жертвы.

– Друг по переписке, – медленно, смакуя каждое слово, сказала Мария, и оскал хищницы прорезался на её красивом лице.

– Что? – прохрипела Дора.

Голос оставил её, а лицо побелело. Она выронила сумки и, качаясь, пошла в сторону дороги. Потом остановилась и посмотрела на подружек:

– Это очень злая шутка.

Вдруг откуда-то из-под земли раздались глухие крики.

– Дора! Дорочка, подожди меня! – кричал детский голос из глубины зарослей.

И в следующее мгновение, царапаясь об иглы шиповника, показалась Соле, с обломками веточек и лепестков в волосах. Соле, теряя обувь, сначала рванула вслед за Дорой, но передумав, вернулась. Подобрала сумки, взвалила на плечи, одарив компанию злобным взглядом:

– Ух! Вот был бы у меня старший брат, он бы вам показал! – и она погрозила им кулачком, а потом, махнув рукой, убежала.

Подружки переглянулись и в следующую минуту уже весело болтали, позабыв обо всем.

Соле нашла Дору у подъезда. Та устало облокотилась о стену, смотрела в пустоту. Она хотела взять у Соле сумки, но не смогла, руки не слушались.

– Дорочка, ты не переживай, я помогу. Я донесу! Мне не тяжело.

Они медленно поднялись в квартиру. Соле много раз наблюдала, куда Дора кладёт продукты. Она быстро разобрала сумки, а до чего не смогла дотянуться, оставила на столе. Когда Соле вернулась в комнату, Дора лежала на кровати лицом к стене. Соле приблизилась и тихонько села рядом.

Она заметила, что верхний ящик стола открыт и оттуда выглядывают уголки конвертов. Один из них перевесился через борт, готовый к прыжку. Соле подошла к столу и хотела сложить письма обратно, но Дора попросила принести их.

– Положи на кровать, – тихо и как-то безжизненно произнесла она.

Соле увидела огромную синюю печать на лицевой части конверта. Она пролистала следующий конверт: то же самое. Следующий. Следующий. Все, кроме последних трёх. Соле внимательно посмотрела на адрес отправителя. У Доры и Соле были абсолютно одинаковые адреса, за исключением номера квартиры. Всё дело в печати: слишком большая для такого конверта. Холодные синие чернила с грубыми буквами. Соле была знакома печать, и что она значит.

– Он перестал писать, потому что умер, – спросила Соле, – да?

Дора обернулась. Ясные глаза горели слезами. К смирению и вечной грусти прибавилась скорбь. С таким трудом нашла, и так скоро потеряла.

Соле осталось только раскрыть объятия для лучшей девушки на Земле.

В соседнем подъезде, вровень с зелёным балконом, к которому ковром тянулись розы, жила другая семья. Там росли две девочки: старшая Серафима и младшая Глория.

Соле и Серафима быстро подружились. Несмотря на то, что Серафима была выше и намного старше, у них было много общего. Она превосходно разбиралась в играх, придумывала разные забавы и с упоением участвовала во всех детских шалостях. Но потом Серафима начала меняться. Всего за год грудь и бедра округлились, проявилась девичья стройность, даже запах стал другим. На глазах у Соле происходило настоящее превращение Серафимы в женщину. «Ещё немного, и Серафима станет совсем взрослой, – с грустью думала Соле, – и будет жить среди великанов. Ей будет не до малышни».