Мария Стафлёр - Сны и море. Этот странный подлунный мир

– Давненько мы здесь не были. Порядок тут не совсем идеальный, но жить можно. Сейчас на стол соберем, располагайтесь, – Женя пригласил девушек на диван.

Дом хоть и был не прибран, но вполне укомплектован. Родители Ильи и Жени регулярно отдыхали здесь и они любили комфорт.

– Я вот смотрю на тебя Марина, и мне так и хочется тебя белочкой назвать, – сказал Женя. Девчонки рассмеялись и Марина, будто смутилась. А Маша смеясь и говорит:

– Все верно, Женя, она же белка!

– То есть как белка?

– Фамилия у нее Белицына, вот она и белка, ха-ха.

– А Машка – Сивка-бурка зато!

– Кто? Аха-ха!

– Сивкова она! Значит Сивка-бурка.

Ребята покатились от хохота.

– Прикольные у вас фамилии, хотя ничего не обычного, но с вашей фантазией…

– А у вас какая фамилия?

– О-о-очень распространенная, угадаешь?

– Иванов, Петров, Сидоров!

– Почти угадала, Смирновы мы.

– Действительно, довольно распространенная фамилия. Я смотрю у вас тут вещи антикварные. Не боитесь без присмотра оставлять?

– Да это не антиквариат, просто старье всякое. От деда остались какие-то вещи, отец не стал выкидывать, хотя, говорят, что надо все выбросить или сжечь.

– Почему так круто? Можно ведь продать, я думаю, найдутся люди готовые купить и за немалые деньги. Вот это зеркало! Такое шикарное. Сразу видно, что не дешевка.

– Нельзя продавать. Дед колдун был. Его вещи только утилизировать можно.

– Колдун? – глаза у девушек округлились, – Настоящий?

Илья выдержал интригующую паузу:

– Дед Илья. К нему со всей округи за помощью приезжали. Лечил людей, от пьянства кодировал. Очень энергетически сильный колдун был. Умирал он очень тяжело. Говорят, что к нему даже сатана приходил перед смертью, пытал его, за язык тащил. Так деда и нашли утром с исцарапанной спиной и вытянутым языком.

– Ой какой кошмар! А зачем он его пытал?

– Душу хотел получить, говорят. Я еще не родился когда он умер. Меня, кстати в его честь Ильёй назвали. У него пять детей было и все умерли странными смертями. Говорят, за грехи деда расплатились. Последняя моя мать умерла. Утонула. А тело не нашли, только одежду на берегу.

– Да, ты что! У меня тоже мама утонула когда я только родилась. У нас наводнение было, она меня спасла, каким-то чудом, а сама пропала. Уже двадцать лет…

– И моя мать двадцать лет назад погибла.

– Ну ничего себе совпадение. А почему, Илья, ты говоришь «моя» у вас разные что ли мамы были?

– Да мы не родные братья. Мой отец женился на маме Жеки, когда мне 10 лет было, а ему 8. Моя родная мама умерла за два года до этого, а у Жеки родители были в разводе.

– Как вы поладили?

– Породнились, теперь у нас общие родители, а мы настоящие братья.

– Вы молодцы! У меня папа так и не смог найти замену маме, вот у меня ни братьев, ни сестер больше нет. У мамы, правда были вроде родственники, но мы с папой их не знали, и вообще о маме мало что знали. И пропала она очень неожиданно… Нужно будет через службу родственников поискать.

– Да, Марина, обязательно поищи, вдруг у тебя родня за границей, дядя-миллионер, а наследников кроме тебя нет.

– Вот и отшутились. Расскажите-ка ещё что-нибудь интересное.

– Что-нибудь страшненькое.

Ребята открыли для девчонок пиво, те устроились поудобнее на диване. Женя начал:

– Так… что-нибудь страшненькое… Вот совершенно реальная история, рассказанная нашим двоюродным братом. Жил он в другом городе, а мать у него жила в деревне, и как-то приехал он к ней в гости. Сошел с электрички, а время уже позднее было, на улице темно, глухомань, на станции только фонари горят. Брата, кстати, Андрей зовут. Так вот, вышел он из электрички и оглянулся по сторонам – никого нет, он один приехал, никто больше из электрички с ним не вышел. Народ бывало приезжал на эту станцию, человек по десять и то летом, когда сезон, а по осени мало и в основном днем только ездили. Пошел Андрей от станции к деревне, а как отойдешь подальше от железной дороге стоит кладбище, но немного в стороне. Идет себе Андрей, вдруг слышит, а за ним тоже кто-то идет. Но он-то помнит, что с поезда он сошел один, следовательно, никто за ним идти не может, он не оглядывается. Вот уже и деревня совсем близко, скоро уже дома будет, и шаги уже отстали. Андрей дальше себе идет по улице уже, и чего-то дома какие-то незнакомые. Он остановился, осмотрелся, а в деревне освещения тогда не было, если из окон только светит. И видит он, что очутился с другой стороны деревни, и идет совсем в другую сторону противоположную его дому. Вот так его черти закинули, не оглядываешься, не боишься, вот и иди себе в другую сторону.