Екатерина Фомина - Сны. Море. Поезда.

Сотня изорванных пачек листов и – ни чувств, ни пепла.
Знаешь, видимо стоило просто сгореть дотла.
Видимо, просто стоит, чтобы звезда померкла,
И тогда, может быть, загорится еще звезда.

Ночь опустилась на улицы, стало легче
Воздух в горло заталкивать и идти.
Видимо, просто стоит достичь конечной,
И тогда, может быть, загорятся еще пути.

Ты молчишь. Я открою глаза – за окном непроглядная ночь,
И холодные стены играют с тенями в прятки.
Нам бы вместе бежать без оглядки, но ты убегаешь прочь —
Нам бы прочь убежать, но бежишь только ты без оглядки.

Глушь и тишь. Предночная гуашь разлилась в облаках свинцом,
Горстки звёзд усадили на небе в известном порядке.
Я ищу в отражениях встречи с твоим лицом.
Ты всё также молчишь. Я – всё та же игра в загадки.

Опускается ночь. Тишина, остывая, сигналит в горн.
Время ловко скользит по путям, изменяя стрелке.
Ты молчишь, пока где-то в сердечной клетке бушует шторм,
Ты молчишь, пока шторм не утихнет в сердечной клетке.

Моя рука на твоем плече и бояться нечего.
Мы, что тот же фитиль в свече, иногда горим.
Но когда стоит выбор: держаться руки и Млечного
Или просто идти —
Ты руку мою бери.

Мы, что тот же фитиль в свече, ни за что не вечные.
Мы, о солнце, когда-нибудь тоже пойдём ко дну.
Но пока мы горим, положи свои руки на плечи мне
И давай проживём нам хотя бы ещё одну.

Нарисуй паруса.
По асфальту водой весна:
Бесконечное солнце и вечные небеса.
От черты до черты как от паруса до весла.
Штиль застыл на часах.
Нарисуй для меня паруса.

Нарисуй паруса
И рискуй покидать места.
Обними меня крепко за плечи под треск костра.
В неизвестном году неизвестного мне числа
В неизвестных лесах
Нарисуй для меня паруса.

В её сигаретном дыму он искал маяк.
Она в его смехе искала любовь и боль.
И встретились двое: чертовски слепой моряк
И девочка-сборник-антонимов в сотню вольт.

Она разводила костры из картона вин
И азбукой Морзе стучала «люблю» в закат.
А он ей шутил. Он по-дьявольски ей шутил
И часто молчал, курс теряя в её словах.

Она уходила в штормы, ища печаль,
И с пеной морской всё бродила за сотни миль.
А он её ждал. И глаза его, цветом в сталь,
Искали её среди волн, ожидая штиль.

Он ей говорил, будто море – большой мираж,
И только они его видят сквозь призму душ.
Она говорила ему, будто жизнь – пассаж,
Где каждая нота – есть случай, а случай – куш.

В её сигаретном дыму он нашёл маяк.
Она в его смехе нашла и любовь, и боль.
Там были лишь двое: чертовски слепой моряк
И девочка-сборник-антонимов в сотню вольт.
*****

Ни черта не искал в сигаретном дыму моряк.
Но она в его смехе нашла и любовь, и боль.
Огонёк сигареты истлел, потушив маяк
И, холодный, упал вслед за девочкой в сотню вольт.

Если ты меня слышишь, пожалуйста, не забывай.
Даже если мы врозь. Даже если бушует море.
Даже если когда-нибудь в горстке каких-то звёзд
Мы забудем те звёзды, в которых тонуло горе,
Даже если не слышишь, пожалуйста, не забывай.

Если ты меня слышишь, пожалуйста, будь со мной.
Даже если мы врозь – даже если под общим небом.
Даже если мы все в скором времени только горсть
Человеков, которые станут когда-то пеплом,
Знаю, ты меня слышишь: пожалуйста, будь со мной.

Мы с тобой два осколка одной непроглядной тьмы
И, конечно, вся эта тьма лишь моих рук дело.
Но пока мне казалось, что рушится слово «мы»,
Я сжигала его сама. И я тоже тлела,
Пока руки искали гасильник. И над столом
Чёрным облаком лился дым, подпирая своды.
В лабиринте обид я, взвывая, искала то,
Что имела всегда. От заката и до восхода
Я искала любовь, никогда не теряя. Боль
Разливалась волной по телу, смывая веки.
И октябрьским снегом сыпалась в вальсе соль
На застывшие раны о любящем человеке.