Алексей Праслов - Пьесы. Кураж и шутки

ВАНЁК: Ну?

ВАСЬ ВАСЬ: Вот те и ну! И я не верил, когда по телевизеру одно врем, кто непопадя руками размахивал! Селидол заряжали, мол, помазал и живой!…А потом… недавно чую – горят ладони! Хоть прикуривай! Аж зудит и колет! Чё не трону… на себе – заживает, как на собаке! Ну, думаю, связь с космосом началась… У всех пропала, а у меня пошла! (Ванёк смеётся) И не хрен смешки разводить!… Ды я у Фроськи роды принял! Даже сам их произвёл! Она два дня орала, а я подошёл, вот так направил (показывает), и она враз окотилась! Да пятерых, сука!…

ГРИПУНЯ: (поднимается, садится) И я скажу тоже… Сколь я прочитал про народ, и везде хорошо писано. Про талант и остальное… Всё могём! Живём хреновато, но талантливые зато!… (Ваньку) Плесни половинку и иди мойся… За так!

ВАНЁК: (наливает. отдаёт) А Нюрка моя тут?

ГРИПУНЯ: Тут.

ВАСЬ ВАСЬ: И Нюрка, и бабка.

ВАНЁК: Бабаня?

ГРИПУНЯ: (хитро) Да-а… И Анна Федотовна!

ВАНЁК: Во, ёлки!… А мне даже билет не на што!…

ГРИПУНЯ: Мойся так. Спасём друг дружку! (пьёт) Всё мы могём… И тело спасти, и душу… Пора! (вдруг плачет) Пора, а то, вон, гнить начинаем…

Застёгивает штаны.

ВАСЬ ВАСЬ: Ни хера подобного! (кладёт руку на его живот) Три дня, и от пупка следа не останется! То есть, от болячки!

ВАНЁК Ты, Грипунь, краской пометь это место, на всякий случай, чтоб знать, где перёд! А то где ширинку искать будешь?

ВАСЬ ВАСЬ: Насмехушник! (Грипуне) Вчерась прихожу к нему, а он плачет…

ВАНЁК: (раздевается) Да не «плачет», а просто слёзы!…

ВАСЬ ВАСЬ: Чего, спрашиваю, об чём страдаешь? Говорит: хрен тёр. Ну и чё, говорю, больно, што ль? Не-е, говорит, как от лука!

ВАНЁК: Вась Вась, те пожарником только работать.

ВАСЬ ВАСЬ: Почему?

ВАНЁК: Заливаешь хорошо!

ВАСЬ ВАСЬ: Голимая правда! Кто не верит?

ГРИПУНЯ: Все верют. Ты расскажи, лучше, как он на Нюрке пахал…

ВАНЁК: Ну-у, поехало по рёбрам!

ГРИПУНЯ: Расскажи, Васьк, а то забыли!…

ВАНЁК: (берёт таз) Айда мыться!

ВАСЬ ВАСЬ: (останавливает) Не-е, погоди! Те кто соху-то подсунул, забыл я? И говорит – легко, да?

ВАНЁК: Митёк хромой… Чудило!

ВАСЬ ВАСЬ: Ха-х… Ванька-то сам сперва тянул, дак у Нюрки нож – поверху. Ну, впряг её, а сам сзаду. Матерился-то, орал на неё!… А потом, гляжу, затих. Ну-ка, думаю, ну-ка! И – зырк туда к ним, через забор… Вижу: тянет она, силится, ноги её туды-суды разъезжаются – склизко же! Дак она на все четыре встала, выгнулась, как коренник, визжит… А он смотрит на эту приятную… пирамиду-то – ну, раком же! – рычаги бросил, соха-то уж ему и на хрен не нужна – такая картина!… Вот смотрел, смотрел, потом захрипел – хвать её! – и к времянке! А она в раж вошла – орёт, отбивается, дрыгает… Холмы её все напряглись, вздёрнулись от энергии и дрожат, как живые! Гляжу, Ванёк совсем озверел, даже зубы показал… Ну, думаю, щас жеребцом заржёт! Он её тащит, а лямки-то, лямки – ну, вожжи от сохи! – на ней, на Нюрке1 Ему бы отцепить, дак некогда – горит и чешется! И прёт! Плуг по уши в землю утоп, а он не чует… Какое там!?… Уже пена на губах! Прё-от! Борозда – хоть кабель в тыщу вольт прокладывай, ей-богу! И щас через неё падают… Добороздил прям до порога и, слава богу, зацепился. Ну, дальше я только по вожжам ориентировался… Они то натянутся – то ослабнут, то натянутся – то ослабнут… Ну, думаю, пошла работа! Так и расшатали плуг-то: вылез и концом кверху… Не знай, как порог-то цел остался!… Иль сковырнули?

ГРИПУНЯ: (заливается смехом) Могём!… Вот, из ничего – история! Могём!

ВАНЁК: Во, брехло! О, брехло!

ВАСЬ ВАСЬ: А мы щас Нюрку спросим… (кричит) Нюркеа-а!

ГРИПУНЯ: (тоже кричит) Лизавета-а! Ивановна-а!

ВАСЬ ВАСЬ: Каво «Лизавета»?! Нюрка, чай… Давай, мужики, все!..

Грипуня и Вась Вась зовут: «Нюрка! Нюрка!». Ванёк быстроскрывается в «мужском отделении». Из «женского» выглядывает Нюрка.

НЮРКА: Чего надо?

ВАСЬ ВАСЬ: Хорошо?

НЮРКА: А?

ВАСЬ ВАСЬ: Хорошо, говорю?

НЮРКА: Ой, хорошо, дядь Вась, как летаешь!…

ВАСЬ ВАСЬ: (кричит в сторону Ванька) Вишь, Ваньк, Нюрка говорит: аж летала на карачках-то! (Нюрке) Эт я про то, как он на тебе пахал.

НЮРКА: Фу ты, дурак старый! (скрывается, но тут же выглядывает) Вась Вась?

ВАСЬ ВАСЬ: Ну?

НЮРКА: Ты хоть опилки-то выплёвываешь?

ВАСЬ ВАСЬ: Каки опилки?

НЮРКА: Как «какие»? Сколь зубы точишь, а опилки куда? Гляди, запоры замучают!

Она скрывается за дверью, оттуда слышится громкий смех женщин. Смеются и мужики.

ГРИПУНЯ: Вот, смеёмся… Это хорошо, что смеёмся! Целые, значит, живые! И банька что – хорошо! Вместе с грязью вроде как и дурь всякая выходит… А в дырки, заместо неё, воздух чистый заходит… Потому и легко, поди… Вот ты замечал когда: люди посля бани не злятся!? Первое время, хотя бы… Да?