Бертольт Брехт - Что тот солдат, что этот

Гэли Гэй. Но вы ведь хозяйка походного трактира и, значит, постоянно имеете дело с самыми опасными людьми в мире — с солдатами. Вы-то уж, наверно, знаете все необходимые приемы.

Бегбик. Ах, сударь мой, не следует так говорить с женщиной. Это именно те слова, которые возбуждают внезапное кипение женской крови.

Гэли Гэй. Ну что вы, я ведь простой портовый грузчик.

Бегбик. Слышите, бьют барабаны к вечерней поверке всех новоприбывших. Поверка начнется через несколько минут. Теперь никто не пройдет по дороге.

Гэли Гэй. Но если уже так поздно, то я должен сразу же возвратиться в Килькоа, и притом спешно. Мне еще нужно успеть купить рыбу.

Бегбик. Позвольте вас еще кое-что спросить, господин Гэли Гэй, — ведь я правильно произношу ваше имя? Скажите, для того чтобы стать грузчиком, нужно действительно быть очень сильным?

Гэли Гэй. Вот не думал, что и сегодня я задержусь на добрых четыре часа из-за всяких непредвиденных дел. Собирался купить рыбу и поскорее вернуться домой. Но зато уж, если я разбегусь, то перегоню и курьерский поезд.

Бегбик. Что и говорить, это совершенно разные вещи — купить ли рыбу для жратвы или оказать помощь даме. Но, может быть, дама сумеет вас так отблагодарить, что это доставит вам удовольствие не меньшее, чем самая вкусная рыба.

Гэли Гэй. По правде говоря, я предпочитаю купить рыбу.

Бегбик. Неужели вы так цените материальные блага?

Гэли Гэй. Да, знаете ли, я очень странный человек. Иной раз уже с самого утра, едва проснувшись, я уже знаю, что в этот день мне захочется рыбы. Или, скажем, рису с мясом. И тогда я должен раздобыть рыбу или, скажем, рису во что бы то ни стало: хоть весь мир наизнанку выверну, а добуду.

Бегбик. Я вас понимаю, сударь. Но не кажется ли вам, что сейчас уже поздно? Все лавки закрыты и рыба распродана.

Гэли Гэй. Видите ли, я человек с богатым воображением и могу наслаждаться рыбой даже до того, как ее куплю. Вот пойдет кто другой за рыбой, купит ее сперва, потом принесет домой, потом сварит эту рыбу, наестся как следует и потом ночью, когда уже брюхо очистит, все еще поминает эту бедную рыбу. Почему так? А потому что он человек без воображения.

Бегбик. Я вижу, вы думаете только о себе. (Пауза.) Ну вот что. Раз уж вы можете думать только о себе, то я предлагаю вам на те деньги, что вы хотели потратить на рыбу, купить вот этот огурец. Я уступлю вам его просто из любезности. Правда, огурец дороже, но разницу в цене будем считать платой за то, что вы поднесли мне корзину.

Гэли Гэй. Но мне вовсе не нужен огурец.

Бегбик. Не ожидала, что вы так меня осрамите.

Гэли Гэй. Но, видите ли, у меня дома уже вода поставлена для рыбы, только поэтому я не могу иначе.

Бегбик. Понятно. Понятно. Как вам будет угодно. Пусть все будет как вам угодно.

Гэли Гэй. Но поверьте мне, я охотно пошел бы вам навстречу.

Бегбик. Молчите уж лучше, а то вы каждым словом усугубляете свою невежливость.

Гэли Гэй. Право же, мне очень не хочется вас огорчать. И если вы все же не откажетесь продать мне огурец, то вот деньги.

Уриа (обращаясь к Джесси и Полли) . Этот парень из тех, кто неспособен говорить "нет".

Гэли Гэй. Берегитесь, тут солдаты.

Бегбик. Не представляю себе, что им тут еще делать, вот-вот должна начаться поверка. Давайте скорее мою корзину. Я вижу, что только попусту трачу время, болтая с вами. Но я буду рада, если вы зайдете как-нибудь в мой вагон, там, в лагере. Чтоб вы знали — я вдова Бегбик, владелица походного трактира. Мой вагон известен везде от Хайдарабада до Рангуна. (Забирает корзину и уходит.)

Уриа. Он именно тот, кто нам нужен.

Джесси. Он неспособен сказать "нет".

Полли. К тому же он еще и рыжий, как наш Джип.

Трое солдат выходят из укрытия.

Джесси. Какой прекрасный вечер!

Гэли Гэй. Так точно, сударь.

Джесси. Вам это может показаться странным, сударь, но меня внезапно осенила мысль, что вы, должно быть, пришли из Килькоа.

Гэли Гэй. А почему бы и нет? Разумеется, из Килькоа. Поскольку там, так сказать, моя хижина...

Джесси. Я очень рад этому, господин...

Гэли Гэй. Гэли Гэй.

Джесси. Да-да, как же. Ведь именно там ваша, так сказать, хижина. Не правда ли?