Илья Бушмин - Ничейная земля

– И где он сейчас? Тогда, в детстве, ты видел его? Ты был с ним знаком?

Поляков покачал головой.

– Я рос на другом конце Ямы. В вашем квартале я стал отираться, только когда решил ухаживать за Валей. Тогда я вообще впервые увидел Кирилла. Но никакого старшего брата не было и в помине. Я только что был у твоего бывшего шефа, Белянского. В рамках дела они попытались восстановить биографию Кирилла и членов его семьи…

Машину они оставили у границы поселка, проходившей ровно по столбу поваленного когда-то дерева. Перебираясь через пропитавшийся дождевой водой трухлявый ствол, Катя вспомнила день, когда они с Валей побывали здесь. Валя жутко напугала ее байкой про привидений.

Сегодня эта история предстала в новом свете.

Поляков был прав. Все сходится.

– Я ничего не вижу, – вытирая мокрые, перепачканные сырой трухой ладони, сказал Поляков.

Катя смотрела вперед, сквозь заросли, где когда-то давно стоял жутковатого вида черный барак с заколоченными окнами.

– Здесь все жутко заросло за 18 лет. Поэтому во время рейдов этот барак даже никто не проверял. О нем все забыли. Я забыла. Сергей, за прошедшие годы я сделала очень многое, чтобы забыть все, что было связано с Ямой… Но он там. Идем.

Катя продиралась вперед сквозь чащу из перепутанных веток кустарника, которые хлестали ее по лицу и полам дождевика.

И через десяток метров впереди, сквозь заросли, начал проступать черный силуэт заброшенного много лет назад барака, где когда-то случилось страшное…

…Катя вздохнула, затягиваясь пропитанным никотином паром электронной сигареты. После всего пережитого – и в детстве, и сейчас, бойня в Яме и последующее изгнание из Следственного Комитета – она меньше всего на свете желала снова копаться в этой истории. Но спросила:

– И что?

– Нигде никаких упоминаний о Петре. Когда их мать умерла, бабушка забрала Кирилла к себе. Я думаю, она была в курсе всего. Она знала, кем стал ее старший внук. И хотела уберечь от этой участи хотя бы младшего. Петр больше нигде не всплывал. Он будто бы тоже умер. Или же он сбежал. Он мог себе это позволить, тогда ему был 21 год. Он мог найти работу, мог даже получить новые документы. В советские годы это было не намного сложнее, чем сейчас. Он мог стать кем угодно.

– Почему, – не выдержала Катя, – почему ты считаешь, что это он? Ты просто не можешь успокоиться, да?

Поляков ответил не сразу.

– В Омске Петр стоял на учете у психиатра.

– Что? – Катя не могла поверить. – Это точно?

– У него подозревали маниакальный психоз и шизофрению. Периодически прописывали курсы лечения. И держали на учете. А потом они вдруг уехали. Почему, я не знаю. Но есть у меня подозрения, что Фокины не просто так покинули Омск. Он мог тогда совершить что-то. И мать Кирилла и Петра решила сбежать, чтобы начать жизнь заново в другом месте. Где-то, где никто не знает, кто они такие. Кто такой Петр и на что он способен, – Поляков покосился на Катю. – Белянский уже послал соответствующие запросы в Омск. В течение недели может быть результат.

– Шизофрения, – глухо произнесла Катя. – Маниакальный психоз. Господи…

– Мне кажется, там, в Омске, он натворил что-то. Может быть, впервые убил. Или изнасиловал. Мать Фокиных узнала об этом. И решила бежать. Так они оказались здесь, в затерянной на краю города Яме. Поселились на самом отшибе поселка. Я думаю, мать пыталась спасти душу своего сына. Может быть, она держала его внутри и запрещала выходить. Но то, что с ним происходило… Это уже было сильнее его. И однажды он снова убил. Убил человека, который мешал живущему у него внутри зверю. Он убил собственную мать, Катя. На глазах маленького брата… – Поляков покачал головой. – Вот, как все было. Поэтому Кирилл гадил под себя от страха при одном упоминании о делах своего брата. Кирилл вырос, сам стал убийцей стариков, с каждым новым трупом возрождая свою детскую травму. Таким образом, мне кажется, он пытался перебороть свой страх. Но на самом деле он просто эпизод за эпизодом прокручивал старую травму, которая разрушила его жизнь. Петр был его личным злом.

Катя выдохнула, чувствуя, как зарождается слабость в коленях. Хотелось сесть. А еще – зажмуриться.

– Если все так… Как его искать?

Поляков мрачно пожал плечами. Влажными от дождя руками достал сигареты, закурил.

– По официальной версии, маньяка больше нет. Белянский согласился, что нужно проверить брата, но есть еще Гапонов. Ему вряд ли понравится, что кто-то копается в уже закрытой истории. Но он мог сменить имя, чтобы раствориться. И сейчас найти его – сложнее, чем найти иголку на поле со стогами сена. В городе живет 600 тысяч человек. В доме у бабки его искать бесполезно. Кстати, про бабку. Она всю жизнь бормочет заговоры. Знаешь, какие? Заговоры на изгнание нечистой силы из дома. Она, как может, пытается оградить себя от этого внучка… – Поляков покачал головой. – В общем, я даже не представляю, с какого конца можно подобраться к этому ублюдку.