Афанасий Салынский - Драмы и комедии

Г р и г о р и й. Что ж, давай.

Я н у ш к и н (захмелев). Приезжай, такую ягодку тебе выберем! Шутка шуткой, а если всерьез… Живем душа в душу. А дом, а сад! Приезжай, сам увидишь. Вот скоро зацветет. Будто метелью осыплет. Смотришь — и душа рассеивается. А тут Леночка под яблоней в гамаке… Шурик бегает. Живем, Гриша, живем! Дружно, горячо.

Г р и г о р и й. Что ты там делаешь, в райсельхозе?

Я н у ш к и н. Прежде был я рядовым агрономом, инспектором. А вот с недавних пор исполняю обязанности заведующего. В общем, маленький человек поднимается во весь свой гигантский рост. Кстати, слушай, Григорий Иванович, поддержи-ка ты меня. Боремся, боремся с бюрократизмом… Полгода жду приказа об утверждении в должности!

Г р и г о р и й. А с какой же я могу стороны?

Я н у ш к и н. Да прямо Блинову, дружку своему. Между прочим, хороший работник. Хотел к нему сегодня на прием, да он по колхозам уехал. В аппарате у него волокитчики сидят. Скажи ты ему по-свойски… или по-депутатски. Дружба, мол, дружбой, Блинов, а зажимать моих однополчан — ни-ни! Традиция, мол, святая — поддержка!

Г р и г о р и й. Есть! Обязательно сделаю.

Я н у ш к и н. Ловко я тебя обошел, а? (Смеется.) Приятель, вместе воевали, депутат Верховного Совета. Да еще друг прямого начальника. Скажи мне, кто такой комбинацией не воспользуется? Дурак будет.

Г р и г о р и й (смеется). Дурак.

Я н у ш к и н. Верно идешь, Григорий Иванович. Приятели у тебя масштабные, сам ты вознесся высоко, а с простыми человечками связи не теряй. Старых друзей не забывай!

Г р и г о р и й. Вот, кстати, ты о старых друзьях. Знаешь, кого я повстречал? Терентия Гуськова. Да неужели забыл?! Командовал нашей третьей батареей. Капитан Гуськов. Вы с ним, кажется, дружили.

Я н у ш к и н. Терентий Захарыч? Умница, весельчак. «Любо, братцы, любо… любо, братцы, жить…» А? Интересно, интересно… Гусек! В последнее время он был моим заместителем. Прирожденный офицер! И сейчас, конечно, в армии? В каком же он теперь звании? Поди, до полковника долез?

Г р и г о р и й. Встретил я его в Смоленске, на вокзале. Еще точней — у буфетной стойки… Стоянка там сорок минут. Вышел я из вагона пивка выпить. Смотрю, стоит человек… в штатском…

Я н у ш к и н. В штатском?

Г р и г о р и й. Да… Понимаешь, на глазах товарищи умирали, хорошие друзья… А тут… В общем, за эти сорок минут стоянки надрызгался я с ним. Похоронить друга — это одно, а вот если так…

Я н у ш к и н. А что же с ним такое?

Г р и г о р и й. Разжаловали его, Семен Александрович, и судили.

Я н у ш к и н. Когда же это его? За что?

Г р и г о р и й. Видишь ты… Я ведь в конце сорок третьего, если помнишь, после ранения выбыл из дивизиона, попал на другой фронт… Расспрашивать как-то неудобно. А он все отшучивается. Восемь лет отсидел. Освобожден по амнистии. Видно, все это — и разжалование и тюрьма — за одно дело.

Я н у ш к и н (встревоженно). Жалко, жалко парня.

Г р и г о р и й. Понимаешь, у меня к нему в первые минуты что-то вроде настороженности появилось. Сидел, разжалован… А присмотрелся — нет, тот же Терентий Захарыч, любимый наш комбат! Правда, опустился, пьет.

Я н у ш к и н. Ну? Почти в рот не брал.

Г р и г о р и й. Сильно переживает, вот и сдал. А прав ты, офицер он, прирожденный офицер. И сейчас об армии мечтает.

Я н у ш к и н. Судьба, судьба…

Г р и г о р и й. Дал ему свой адрес. Просил заехать, писать. Хотел было взять адресок и у него. Да… нет… пока еще нет у него местожительства… Я дал ему и твой адрес.

Я н у ш к и н. Мой?

Г р и г о р и й. Да. Как раз накануне поездки получил твое письмо. Думаю, ругать не будешь?

Я н у ш к и н. Дорогой ты мой! (Подбегает к Григорию, трясет руки. Взглянув на часы.) Однако я должен спешить. Будь здоров, Григорий Иванович. Приезжай, ждем. (Уходит.)

Г р и г о р и й. Привет Елене Осиповне.

Я н у ш к и н (из коридора). Передам, передам.

Григорий стоит задумавшись.

З а т е м н е н и е

Дом на окраине районного городка. Веранда. Вокруг много зелени. Из-за дома доносятся голоса, смех, затем на дорожку выбегает Т а м а р а, ее преследует Г о ш а.

Т а м а р а (отмахиваясь теннисной ракеткой). Гоша! Прочь! Прочь, прочь!

Г о ш а. А не дразнитесь! Не дразнитесь! (Берет Тамару под руку.)

Т а м а р а (освобождаясь). Ох! (Бросает Гоше ракетку и садится на скамейку.)

Гоша присаживается рядом, сложив ракетки на коленях. Легкая, подтянутая, коротко подстриженная, Тамара производит впечатление девочки. Гоша в своих узеньких брючках, из которых он уже вырос, довольно неуклюж. На месте, где предполагается пробор, у него еще топорщатся волосы. Он так белобрыс, что кажется, будто лишен ресниц и бровей, поэтому и глаза его, голубоватые, навыкате, отнюдь не отличаются выразительностью.