Валерий Анишкин - Две пьесы о любви. Век XVIII, Век XX

Небольшая комнатка в квартире на Галерной. Простой стол со скатертью. На столе чернильный прибор, перья, подсвечник. Кровать у стены справа. Два стула у стола. Слева – дверь на выход. У двери, ближе к окну – табуретка с тазом и кувшин для умывания. На гвоздике висит чистое полотенце. На стене – часы-ходики. Окно с цветной занавеской. На полу – домотканая дорожка.

Я в л е н и е п е р в о е.

П о з д н я к о в ( один. Стоит у стола. Достает из папки бумаги, полученные от Трощинского. Перебирает. Чешет задумчиво затылок ). Да это мне работы не на три часа. Как же я запамятовал, что у меня кроме еще бумаги остались.

За окном слышится цокот копыт и у дома смолкает. Раздаются голоса. Мужской голос что-то спрашивает, женский отвечает. Через короткое время раздается стук в дверь. Поздняков идет к двери и открывает. В комнату с достоинством входит мужчина.

Я в л е н и е в т о р о е.

П о з д н я к о в, родственник П о з д н я к ов а.

П о з д н я к о в ( одновременно удивленно и радостно ). Дядюшка?!

Родственник расставляет руки, показывая, что он не прочь обнять своего названного племянника. Обнимаются, целуются троекратно.

П о з д н я к о в. Дядюшка! Как же так? Мне, право, неловко. Да я сам хотел завтра бежать к вам. А вы ко мне. И не побрезговали посетить мое убогое жилище

Р о д с т в е н н и к ( снисходительно ) Ничего, ничего! Мы по-простому. Чай не чужой ты мне… А я тебя насилу нашел! Десять раз кучера спрашивать посылал… ( Брезгливо оглядывает комнату ) Однако живешь ты, братец, плохо.

П о з д н я к о в ( смущаясь ). А я, дядюшка, помыслил так, что не велика еще птица, чтобы в хоромах жить. Пошто траты лишние, пока бобылем живу… Спохватывается) Да что это я? Проходите, дядюшка, садитесь. Вот сюда, на стульчик. (Рукавом вытирает стул ).

Р о д с т в е н н и к. Разумно. Весьма разумно. Оттого и мое благорасположение к тебе. Ну я так мыслю, что вскоре твоя бобылья жизнь кончится.

П о з д н я к о в. А я к вам, дядюшка, как к благодетелю моему завтра быть хотел и звать на свадьбу, коея состоится в пятницу. Венчание в полдень. Смею ли я надеяться на ваше присутствие?

Р о д с т в е н н и к. Надейся, Ваня. Буду. Всенепременно буду. И покуда я жив, будешь получать от меня рублей четыреста, а то и боле. Сам знаешь, прямых наследников у меня нету, а тебя люблю за то, что ты меня надул.

П о з д н я к о в ( изумленно ). Как так, дядюшка?

Р о д с т в е н н и к ( сквозь смех ) А так. Был ты совсем заморыш лупоглазый. Тебя, я полагал, не жалко будет на первом суку в лесу повесить, когда придешь в возраст. А вышло-то вон что!.. Делец, сенатский чиновник, секретарь вельможи, бумаги важные пишешь… Вон что на свете-то бывает!

П о з д н я к о в ( протестуя ). Вашими стараниями, дядюшка. С вашей помощью. Да кабы не вы… ( Хватает руку родственника, целует ).

Р о д с т в е н н и к ( благодушно) . Полно, полно, Ваня. Вижу, умеешь быть благодарным ( чуть молчит, потом растроганно продолжает ). Вот и я в деревенских крепостных мальчуганах находился, затрещины от господ получал, а там в солдаты за провинность попал. Думалось ли в дворяне и капитаны выйти?.. Все так на свете!.. А был у меня в Преображенском полку товарищ. Голова!.. Думали все, из него фельдмаршал выйдет, а он в винокуры попал, да прогорел и с горя пить начал. Так вот, благо, ты умница, мне и след тебе помогать. Лучше пойдешь по службе, и я больше денег буду давать. А коли бу дет на тебя начальство взирать нехорошо, не угодишь ему, тогда и на меня не рассчитывай. И запомни: смиренье – Богу угожденье. А еще говорят, гордым Бог противится, а смиренным дает благодать. Спесь, Ваня, – не ум.

П о з д н я к о в ( с чувством ) Уж я, дяденька, буду стараться.

Р о д с т в е н н и к. Вот и старайся… Ну ладно ( встает ). Пора мне. Я и заглянул к тебе на минутку, посмотреть, как живешь… ( У дверей ) А на свадьбу я приду, приду.

П о з д н я к о в. Сделайте одолжение, дяденька, окажите милость. ( Провожает до двери, низко кланяется ).

П о з д н я к о ( возвращается к столу, садится ). Ведь вот опять вроде чернильницы… Ничего подобного никогда со мной не бывало. Всегда знал, какая предстоит вечерняя работа. А тут вдруг проглядел… Да и что проглядел-то! Забыл, что целых восемь бумаг есть помимо Указа… ( Весело ). Все пустое! Перепишу все в три часа и или в четыре времени. ( Старательно пишет, потом останавливается ) … Вся сила в том, что внутри что-то горит, от- чего и руки действуют скорей и ловчей. Лишь бы вот только крючков да завитушек не давать руке делать. А еще того хуже, в какую бумагу не вписать бы имя Настеньки. ( Снова пишет ) … Ну вот и первый экземпляр готов ( любу- ется ). Вот как переписал. И никаких нет тебе крючочков, про которые говорил Дмитрий Прокофьевич. ( Пишет ) …А вот и вторая копия переписана. ( Пишет ) …Господи! Зачем же я третью копию-то снял? Совсем, стало быть ум за разум заходит. Ну что ж делать? Не беда! ( Еще некоторое время пишет, посыпает песком бумаги ). Все! Слава Богу! Все готовы! И даже без крючков. ( Перекладывает бумаги ). Так, черняки налево, чистые копии направо. Основное – соблюсти правило, чтобы порядок был. ( Встает, пот гивается. Проходится несколько раз по комнате ). Однако, как спать хочется. ( Садится на кровать, начинает раздеваться. Глядит на стол и качает головой ). Это все мое женихово состояние творит! Чистые бумаги не уложил в папку, и черняки не порвал. Негодно, Иван Петрович! Хоть и пустое дело, а все-таки делай так, как всегда делал. ( Встает с кровати. Надев домашние туфли, идет к столу. Собирает чистые дела, кладет их в папку , тесемочки завязывает с трех сторон аккуратными бантиками. Кладет на стол, поп равляет перья, чернильницу. Берет черновые бумаги, рвет их пополам и бросает в картонный ящик, стоящий у окна. Снова идет к кровати, потягивается и собирается лечь. Берет свечу, чтобы задуть, но вдруг вскрикивает и бросается к столу. В панике) . Помилуй Бог! ( Трясущимися р ками развязывает папку, перебирает бумаги и бросается к ящику. Копается там, вытаскивает два куска разорванного пополам листа. В ужасе шепчет). Я по оплошности Императорский Указ разорвал вместе с черняками. ( Обхватывает голову руками, стонет. Разорванные листы падают на пол). Все пропало! Теперь все! Теперь суд! Теперь исключение из службы. Вот она судьба! ( Бросается на кровать… Проходит какое-то время. Света ет. Поздняков лежит неподвижно: то ли спит, то ли в забытьи… Вдруг реко садится на кровати. Опять обхватывает голову руками и стонет). Теперь только в Неву. Самое выходит простое дело, легко исполнить, потому как я плавать не умею… Взять лодку, выехать на середину Невы и головой вниз. Положительно все обойдется как следует, потому что я никоим образом на воде не удержусь и непременно утону. Тогда все и отлично! Рвал ли Указ, не рвал ли – все равно! ( Вдруг до него словно доходит истинный смысл его решения ). А жить-то? Ведь уж жить-то нельзя будет. Ведь коли я утону, так жизнь-то кончится… ( Со слезами ). Да что же делать?.. ( Поднимает с пола разорванный пополам Указ и снова глядит на него ) … И подпись императрицы пополам. Вона, на одной половине – « Ека », а на другой – « терина ».