Маргарита Гремпель - Ученик Бога. Драма

БРИЛЬ ( смотрит на часы ). Так, ну мне пора. ( Идёт к вешалке. )

Звонит телефон.

( Снимает трубку .) Бриль, слушаю вас… ( Кишеневскому. ) Ну, ты счастливчик, третий раз, и снова тебя.

ИЛЬЯ ( берёт трубку ). Кишеневский к вашим услугам… Снова вы? Я догадался.

Бриль одевается, надевает плащ, шляпу, берёт в руки «дипломат».

Как пройти? А где вы? Внизу? И вас не пропускает вахтёр? Потому что вы забыли моё предупреждение… Хорошо… Подождите… ( Вешает трубку .)

БРИЛЬ ( направляется к выходу ). Буду нужен, звони.

ИЛЬЯ. Игорь Ефимович, сделайте одолжение…

БРИЛЬ. Нет уж, уволь… Что ты хочешь, чтобы я её пригласил в кино?

ИЛЬЯ. Нет, попросите, чтобы её пропустили. Но объясните, что я очень занят, и если это её успокоит, я хотел бы сегодня заняться делом.

ГРИЛЬ. Рассчитываешь на благоразумие женщины?

ИЛЬЯ. На что ещё можно рассчитывать в этом положении.

БРИЛЬ (у выхода). Имей в виду, кроликов больше нет, и для нового эксперимента нужно будет покупать их на рынке.

ИЛЬЯ. Даже сын миллионера не позволил бы себе такую роскошь.

БРИЛЬ. В этом твои плюсы перед сыном миллионера.

ИЛЬЯ. Лучше иметь его минусы.

БРИЛЬ. До завтра. ( Уходит. )

Кишеневский идёт к книжному шкафу и взбирается на лестницу. Он открывает книгу и листает её. Он полностью занят своим делом. Стук в дверь… Кишеневский не реагирует. Стук повторяется, и дверь в этот момент открывается. Входит молодая статная женщина. В руке она держит зонтик, на плече женская сумочка. На ней чёрный кожаный плащ, узконосые чёрные полусапожки и кожаная, тоже чёрная пилотка. Из-под пилотки – русые волосы, хотя естественнее её было бы видеть блондинкой. Прямые черты лица, большие глаза – в том, что она привлекательная, двух мнений быть не может, – она актриса, и это, безусловно, помогает ей держаться в обществе, особенно мужчин, свободно, но с достоинством. Её имя многие знают из афиш, где можно прочесть: «Арию Кармен исполняет Народная артистка СССР Ольга Бардова».

БАРДОВА. Так вы позволите, наконец, мне сегодня войти сюда?

ИЛЬЯ (замечает её). Вы не успели войти, но вам уже мало стало того, что вы вошли.

БАРДОВА. Это так вам показалось сверху.

ИЛЬЯ. Сверху, говорят, видней.

БАРДОВА. Да? Но кто вам это мог сказать? На самом верху, говорят, только Всевышний.

ИЛЬЯ. И вам тоже «говорят»?

Бардова мило и непринуждённо рассмеялась.

Чем могу служить? И чем я обязан такому, скажем, визиту?

БАРДОВА. Могу ли я видеть Кишеневского?

ИЛЬЯ. Смотрите…

БАРДОВА. Но…

ИЛЬЯ. Но я же предупреждал вас – не красавец, далеко даже не красавец.

БАРДОВА. Но нет, почему же…

ИЛЬЯ. Умён, как сто чертей, но видно это не сразу, так что не пытайтесь прищуривать глаза…

БАРДОВА. У вас здесь слабый свет, я не привыкла к такому.

Звонит телефон.

ИЛЬЯ. Возьмите трубку и скажите, что меня нет.

Бардова берёт трубку, слушает, и тут же кладёт её обратно.

Что они сказали?

БАРДОВА. Они сказали: «Илья, кролик сдох».

Кишеневский меняется в лице. Это известие доставляет ему душевную боль…

Ну что, вы так и будете продолжать сидеть на своём небесном троне, или спуститесь на землю?

ИЛЬЯ. Так, по-вашему, я сейчас на небе? Если бы так легко было подниматься к нашему Всевышнему, я бы уже давно занял его кресло. ( Пытается слезать с лестницы .) Но день подходит к концу, и пора взглянуть, чем занимаются грешники в моё отсутствие. ( Срывается и падает .)

БАРДОВА ( участливо ). Вы живы?

ИЛЬЯ ( поднимается ). Ещё не знаю.

БАРДОВА. Вот видите, как это вам вскружило голову.

Кишеневский подходит к ней и представляется.

ИЛЬЯ. Имею честь представиться – Илья Кишеневский.

БАРДОВА (в тон ему). Имею честь знать вас (протягивает руку для поцелуя) — Бардова Ольга Николаевна.

Кишеневский целует ей руку.

ИЛЬЯ. Ну, знать меня не настолько большая честь.

БАРДОВА. Но я вас представляла очень древним старичком и обязательно профессором.

ИЛЬЯ. Тем и другим я обязательно буду, с вашей лёгкой руки.

БАРДОВА. Дай вам бог.

ИЛЬЯ. Бог, надеюсь, услышит ваши слова. Итак, чем, всё-таки, я могу быть вам полезен?

Бардова не находит, что сказать, но нисколько этим не смущена, а, напротив, даже этим молчанием умеет показать своё достоинство. С иронией глядит Кишеневскому в глаза, и взгляд её говорит, что она полна восхищения… Кишеневский, которому не свойственно смущение, сдаётся перед её взглядом красивых глаз, предлагает гостье пройти и сесть в кресло.