Петр Альшевский - «Ветка Бунского»

Брудков. Насмерть выстрелят? Прицельный выстрел, смертельный?

Юфюк. О моих похоронах я Марине не распоряжался… считал, кладбище далеко. От выстрела в живот смерти иногда не бывает. Лечение долгий и сложный.

Брудков. Выхаживать тебя Марине, разумеется, надоест.

Юфюк. Легче меня закопать, засунуть под чужую мне землю… хоронить меня в Стамбул она меня не повезет.

Брудков. Ты попроси.

Юфюк. К просьбе мне бы денег оставить. Но оставить мне нечего.

Брудков. Перевозить и погребать за свой счет энтузиазма у Марины не вызовет. Где поближе, тебя похоронит.

Юфюк. На какой-нибудь красивый русский кладбище.

Брудков. Очень дорого. Дороже, чем в Турцию везти. Ко мне обратится – я ей бесплатно из дружбы к тебе помогу.

Юфюк. У человека, как ты, на кладбище, конечно, знакомства…

Брудков. Речь идет не о кладбище. Ты, Юфюк, будешь трупом, а трупу уже все равно. Мне и сейчас, когда я жив, несущественно, что с моим телом сделают. За кладбищенский его забор или за строительный… в строительстве перерыв. Несколько месяцев никакие работы не ведутся. Это тут рядом, на улице, параллельной нашей.

Юфюк. На стройку ты потащишь мой труп?

Брудков. Вдвоем с Мариной мы отнесем. Расходов, главное, ноль! Дело верное. Меня вообще на авантюру не подбить, я во все взвешенность предпочитаю. Если Марина тебя любила, личным участием она воздать тебе не откажется. В последний путь она тебя сама… собственными руками…

Юфюк. Ты не знаешь! Опять не знаешь… не любила, а любит! Ее любовь наравне с моей еще полна сил!

Пятое действие.

Удрученная Азаринова у родителей, весьма почтенных, благообразных людей.

Отец. Взгляд у тебя усталый.

Азаринова. Хорошо, что не в одну точку.

Отец. Домой ехать не хочется – у нас заночуй. Мать на завтрак сырники сделает.

Мать. У меня творога нет.

Отец. Сходишь за творогом! (Марине) Тебе завтра на работу к какому часу?

Азаринова. К десяти.

Отец. Он нас поедешь в девять. Завтрак в половине девятого.

Мать. В семь утра мне творог никто не продаст. Магазины позже, по-моему, открываются.

Отец. Удостовериться не помешает. Если закрыты, непреодолимой сложностью назовем. Без сырников дочь отправим. Я, Марина, о твоей личной жизни стараюсь тебя не спрашивать.

Азаринова. Можешь спросить.

Отец. По тебе видно, что контакт с торговцем фисташек у тебя нарушился. Ментальные различия, основанные на национальных различиях… они сказались?

Азаринова. В Катаре, чтобы купить алкоголь, нужна лицензия. А у нас пошел и купил. Потом опять пошел. Он каждодневно глаза заливает. К вечеру по квартире в буквальном смысле ползает!

Мать. Тебе бы попытаться его подлечить, не давать ему дальше скатываться… он ведь тебе дорог. Когда ты приехала с ним из Стамбула, ты хорошо о нем говорила.

Азаринова. Кого-то найти мне, знаете, непросто. Вы мне подарили нормальное лицо, но я стала улучшать, из своих скромных средств оплатила хирургическое вмешательство… Юфюка мое лицо не испугало. Хотя он тогда не пил. Смеюсь, а что остается… отец, я помню, и над более грустными вещами зубоскалил.

Отец. Над твоим дедушкой, разбившим голову об помойный бак?

Азаринова. Остановимся на дедушке. На дедушке-велосипедисте.

Мать. Его от солнечного удара зашатало, пожалеть бы вам его!

Отец. Носиться по проселочным дорогам наперегонки с мальчишками штука довольно истощающая. Самого слабого солнца достаточно, чтобы равновесие ты утратил. А мальчишки какие гады, никакой первой помощи не оказали, дальше поехали.

Азаринова. Дедушка им, наверное, надоел.

Отец. Степенное катание в одиночестве Павлу Геннадьевичу не нравилось. К молодости его тянуло, к состязанию с ней. Усадил бы вокруг себя и байки травил, но его мучил зуд схватиться и победить. Дать объяснение в принципе просто. Со дня на день в могилу, а побед одержано мало! Торопись! Жми на педали, забывая, что шестьдесят тебе стукнуло не вчера!

Мать. Вдовцом он стал в пятьдесят четыре. Скоро ушел на пенсию и клетка с лязгом захлопнулась.

Азаринова. Я к нему ездила. Он и с вами мог пообщаться.

Мать. Это не то.

Азаринова. А на весь дачный поселок прославиться это то, да?

Мать. Он страдал…

Азаринова. Жизнь наедине с собой проживая? А как я тогда должна страдать, вы представляете?

Мать. У тебя есть Юфюк.

Отец. Чудненько, мать! Господи, мне всегда казалось, что чувства юмора у тебя ни на грош, а ты такое тут выдаешь!

Мать. Свою дочь как облупленную я знаю. Встреча с Юфюком по ее собственным ощущениям была для нее встречей с тремя восклицательными знаками.