Жан-Поль Сартр - Фрейд

Брейер.А глухота?

Сесили.Точно так же. Когда я плохо вижу, то и слышу плохо.

Брейер.Когда-то же это началось?

Сесили.Конечно.

Брейер.Когда?

Он склоняется к ней и ждет.

Сесили.Дайте мне руку. Помогите мне. (Брейер берет ее за руку,) Однажды я проснулась глухой и наполовину слепой.

Брейер.Что же случилось?

Сесили.Когда?

Брейер.Перед вашей болезнью.

Сесили.Ничего. Я спала. (Она делает над собой усилие, пытается что-то вспомнить.) Ах, да! Я приняла снотворное.

Брейер.Почему?

Сесили (ее удивляет вопрос). Почему? Потому что не могла уснуть.

Брейер.Что же вам мешало?

Сесили.А вы бы могли уснуть накануне похорон вашего отца?

Брейер.Значит, нарушения проявились в день похорон?

Короткая пауза. Сесили явно потрясена.

Сесили.Ну да!

Брейер.Вы были в церкви?

Сесили.Нет.

Брейер.А на кладбище?

Сесили.Я не могла.

Брейер.Но вам хотелось туда пойти?

Сесили (с раздражением). Я же вам сказала, что хорони­ли моего отца!

Брейер.Но на похороны вы не пошли.

Сесили.Потому что мне помешало…

Брейер.Что?

Сесили.Что… что… (Тоном отчаяния.) Я больше ничего не вижу.

Брейер.Что же произошло накануне?

Сесили.Ничего. Был вторник. Я стояла у гроба.

Брейер.А в понедельник?

Сесили.В этот день принесли тело.

Брейер (удивленно). Понедельник? Наверное, вы ошибае­тесь, Сесили: так быстро людей не хоронят.

Сесили (упрямо). В понедельник к нам принесли тело.

Брейер.Дитя мое, прошу вас, соберите ваши воспоминания. В понедельник вашего отца на улице сразил сердечный при­ступ и привезли его тело. Во вторник его положили в гроб, а в среду похоронили. (Сесили беззвучно плачет. Слезы те­кут у нее по щекам. Брейер глубоко растроган.) Отвечай­те, Сесили. Не плачьте! (Явно нервничая.) Не плачьте! До­вольно!

Слезинка осталась на щеке Сесили. Брейер протягивает руку и кон­чиком указательного пальца смахивает ее.

Фрейд, смущаясь, смотрит на Брейера, потом сразу же отводит глаза и глядит на Сесили.

Та слегка расслабилась, почувствовав легкое прикосновение пальца Брейера к своей щеке.

Сесили (неожиданно бесстрастным голосом). Он умер не в понедельник. Приступ случился в ночь с субботы на вос­кресенье.

Брейер (потрясен). Как так? ( Бросает многозначитель­ный взгляд на Фрейда.) Вы мне никогда об этом не говори­ли. Что произошло с субботы до понедельника? Где находи­лось тело?

Сесили.Оно было..

Брейер.Где?

Сесили.В… в… больнице.

Брейер.В больнице? Почему?

Она не отвечает. Фрейд подался вперед, жадно вглядываясь в ее лицо.

Сесили.Потому что матери в Вене не было.

Брейер.Где же она была?

Сесили.В Граце. У своего брата.

Брейер. А вы?

Сесили.В доме, совсем одна. ( В кадре – только подушка и лицо Сесили.) Совсем одна.

Она открывает глаза, встает. Перед нами – та же комната, но ставни закрыты. Горит ночник.

Фрейд и Брейер исчезли; стулья, на которых они сидели, стоят на привычных местах. У Сесили – зритель видит ее лицо – теперь зрение нормальное; косоглазие совсем исчезло. Она в ночной рубаш­ке. Торопливо хватает халат, набрасывает его, завязывает пояс, сует ноги в домашние туфли и берет ночник.

Голос Сесили за кадром.Было за полночь. Я думала, они дверь разнесут.

Сцена должна быть снята с абсолютной достоверностью, точно так же, как все предыдущие. За кадром слышатся лишь голоса Сесили и Брейера. Ни одного постороннего звука.

Она подходит к двери своей комнаты, открывает ее, выходит в при­хожую и приближается к входной двери. Прислушивается.

Брейер (за кадром). Кто они?

На парадной лестнице. Все залито лунным светом. Двое полицейских стучат в дверь.

Сесили.Как кто?

Брейер.Кто стучался?

Сесили (за кадром). Врачи.

Створки двери раскрываются, и мы видим двух мужчин – они в меховых шубах, с длинными бородами, – которые кланяются с изы­сканной вежливостью, держа в руках цилиндры.