Валя Шопорова - Вспомни меня!

– Карина, ты росла в огромном особняка, где при желании вы могли даже не встречаться.

– А ты рос в маленьком домике, и у тебя такой возможности не было. Но почему-то тебе всё равно нужен бедлам вокруг.

Леон медленно повернул голову, хмуро и тяжело смотря на подругу. Либо сегодня он всё принимал слишком близко к сердцу, либо она вконец обнаглела и перешла все допустимые пределы.

– Ладно, извини, – добавила девушка, положив ладонь ему на плечо. – Не хотела задеть твои чувства. Мы все имеем право на страдания.

– Рад, что ты это понимаешь, – буркнул Леон, отпив кофе.

– Понимаю. И я даже взялась бы лечить тебя от хандры и поиграла в психолога, но не хочется уходить от тебя с синяком под глазом. Да и ты потом на судах разоришься, а я тебе зла не желаю.

Карина встала, чтобы налить кофе и себе.

– Я никогда не был верующим, но из тебя нужно изгонять демонов, Карина, – поджав губы, отозвался Леон.

– Зато я отвлекаю тебя от тоски и держу в тонусе.

Сделав глоток кофе, Карина добавила:

– Кстати, я жду от тебя «Спасибо».

– Извини, но сегодня тот самый день, когда я никого не благодарю.

– А мне и не сегодня надо. На следующей неделе приезжает мой отец, и я хочу познакомить вас и представить тебя, как своего жениха.

– Я что-то пропустил?

– Не напрягайся, – улыбнулась девушка. – Это фикция и замуж за тебя я не собираюсь. Просто отец хочет мне добра и потому достал уже в своих попытках свести меня с сыновьями друзей. И он считает, что мне надо связать жизнь с восточным мужчиной, потому что они надёжнее, а в тебе как раз есть половина арабской крови. И поскольку брак в ближайшее время не входит в мои планы, мне надо сделать так, чтобы отец успокоился и оставил в покое меня.

– Отлично, – усмехнулся Леон. – А что скажешь потом? Что я скоропостижно скончался и ты, став безутешной вдовой, не можешь смотреть на других мужчин?

– Хорошая идея. Но я планировала потянуть год или два, а потом сказать, что чувства прошли и мы разошлись друзьями.

– И на том спасибо, моя будущая бывшая невеста, – сладко протянул Леон.

– Вот видишь, а говорил, что не благодаришь сегодня… – ухмыльнулась Карина. – И, Леон, надеюсь, у тебя в прошлом не было ничего особо компрометирующего? А то отец наверняка проверит дотошно всю твою биографию…

Леон мгновенно помрачнел, потому что перед глазами вспыхнул главный компромат всей его жизни – скандальные снимки, обвинения в инцесте. Что может быть хуже?

Известно, что – то, что было теперь: липкое одиночество, бесконечное чувство вины и коматозная надежда на то, что рано или поздно он найдёт его, своё ожившее отражение.

– Если твоего папу что-то не устроит, – отозвался он, – скажешь: «Люблю его и не могу ничего с собой поделать! Не могу без него, каким бы он ни был!». Любовь, как известно, зла.

Карина заливисто рассмеялась.

– Отличная идея, – ответила она. – В таком случае папа убедится в том, что со мной всё кончено, и перестанет пытаться устроить моё личное счастье.

Когда раздался звонок в дверь, Леон открыл её и, не взглянув на гостя, вернулся на диван. В квартиру зашёл Эван с сумкой-кенгуру, в которой сучил ножками очаровательный малыш. За прошедшие два года он успел жениться, развестись и между этими событиями обзавестись сыном: голубоглазым, белокурым и совершенно не похожим на него, что рождало множество подколов со стороны друзей.

– Привет, – поздоровался Прежан и, сняв переноску, сел в кресло напротив Леона и усадил сына на колени. Тот сразу начал крутиться, просясь на пол, поползать.

– Привет.

Эван взглянул на бокал в руках друга и, укоризненно посмотрев на него, сказал:

– Леон, сейчас, вообще-то, одиннадцать утра.

– И что? – отозвался Леон и сделал глоток коньяка.

– А то. Разве тебе не нужно на работу сегодня?

– Нужно, – пожал плечами Леон. – Но теперь мне не надо беспокоиться о том, что Фишер будет орать, мы же, вроде как, коллеги.

– Лучше бы он на тебя орал… – покачал головой Эван.

– Что тебя не устраивает?! – в голосе прозвучало раздражение.

– То, что ты пьёшь с утра пораньше. Я за тебя, вообще-то, волнуюсь.

– А ты волнуйся поменьше, – огрызнулся старший Ихтирам. – Тоже мне, трезвенник нарисовался.

– Иногда ты бываешь просто невыносим…

– А я никому своё общество не навязываю, – развёл руками Леон. – Если что-то не нравится – где дверь ты знаешь.

– Если бы я не знал тебя столько лет, я бы сейчас действительно обиделся и ушёл, а перед этим врезал тебе.