Валя Шопорова - Вспомни меня!

Посидев ещё пару минут, Леон вновь устремил взгляд в окно, на полный диск луны, и, легко отсалютовав ей бокалом, прошептал:

– За нас, – и сделал глоток.

Ведь где-то там, хоть на другом конце света, Дориан наверняка видел эту же самую луну. Потому что в утверждение экспертов о том, что, если столь долгое время о местонахождении человека ничего неизвестно, то его автоматически можно считать умершим, он не верил. Он знал, что близнец жив. Чувствовал это.

Или просто изо всех сил хотел верить.

Утренняя головная боль давно уже стала привычной, как и каждодневное принятие немаленьких доз крепкого спиртного. Оно помогало хоть немного успокоить страдающую, разорванную надвое душу. Пусть лучше болит голова, чем душа.

Морщась, Леон доплёлся до ванной и сунул в рот зубную щётку. Сегодня и сейчас жизнь ощущалась ещё большим отстоем, чем обычно.

Не прошло и пары минут, когда в ванную зашла Карина.

– Думаю, доброго утра желать не стоит, – проговорила она, – будет звучать, как издёвка.

– А ты очень проницательна, – хмыкнул Леон и сплюнул пасту.

– Здесь особой проницательностью отличаться не обязательно.

– Я настолько плохо выгляжу? – поинтересовался Леон.

Он взглянул в зеркало. Если не считать взгляда, всё было не так уж и плохо. Только побриться уже было просто необходимо, потому что накануне дня рождения на него навалилась особенно сильная тоска, и он уже начинал напоминать алкоголика или бомжа.

– Нет, – задумчиво протянула Карина и, медленно подойдя к Леону, опёрлась на его плечо, – ты всё равно вполне симпатичен.

Когда Леон взял бритву, она добавила:

– Правильно. Побриться тебе не помешает. А то у меня от щетины раздражение.

– Карина, это – моё лицо. И если я захочу отрастить бороду, то тебя я спрашивать не стану.

– Но оно ведь и меня касается, – хмыкнула девушка и скрестила руки на груди.

Леон тоже хмыкнул и сосредоточился на бритье.

– И в кого у тебя такой скверный характер, Карина? – поинтересовался он через какое-то время.

Это был риторический вопрос. Но Карина решила ответить.

– На себя посмотри.

– А я не считаю, что весь мир крутится вокруг меня.

– Не пытайся обмануть себя, именно так ты и считаешь, просто иначе, чем я. И я этого не пытаюсь скрыть.

Леон скривил в ответ губы. Да, это было обычным общением для них – никаких сопливых нежностей, только хард-кор. Даже познакомились они именно так: Леон облил её из лужи, а она покрыла его трёхэтажным матом.

– Долго собираешься строить из себя мученика? – поинтересовалась через какое-то время Карина, смотря на Леона через зеркало.

– До завтрака точно, а дальше, как пойдёт.

– Я бы предложила приготовить что-нибудь, но не буду.

– И правильно. Отравление точно не улучшит моего самочувствия.

Карина скривила губы в язвительной усмешке и ответила:

– Иногда я спрашиваю себя, что же я в тебе нашла…

– Тебе лучше знать. Кстати, мне тоже интересно знать, по каким причинам ты мучаешь меня своим обществом.

– Дай подумать… – девушка наиграно задумалась. – Ты устраиваешь меня в постели и… всё.

– А большего я и не предлагаю. Так что я рад, что ты не рыдаешь ночами в подушку от неразделенной любви.

– Ну да, зачем же красть твоё амплуа? – поинтересовалась Карина и, правильно решив, что разговор подошёл к опасной черте, ушла.

Леон поджал губы и обернулся, гневно смотря ей вслед. Бросить бы в неё чем-нибудь или хотя бы влепить пощёчину. Но Карина слишком хорошо умела уходить в самый последний момент, чтобы остаться победительницей и не получить возмездие за свой острый язык.

Но из квартиры Карина всё равно не ушла, и они вновь встретились за завтраком. На кухне, как обычно, очень громко шёл телевизор, который Леон даже не смотрел, он ему нужен был для фона. Сев за стол рядом с ним, Карина минут пять смотрела в экран, пока не закончилась сводка финансовых новостей, затем произнесла:

– Никогда не понимала, почему ты так любишь, чтобы что-то рядом с тобой орало.

– Я не люблю тишину.

– Не понимаю тебя, – девушка сладко потянулась и подпёрла голову рукой, вновь устремив взор на Леона. – Как человек, выросший в компании четырёх братьев и сестёр, я могу авторитетно утверждать, что в ней очень много прелести.