Валя Шопорова - Вспомни меня!

– Слушай, Ди, – тихо произнёс Леон, склонившись к близнецу, – а где ты Лео оставил? Наверное, его забрать нужно.

– Кто это?

Леон закусил губу. Зря он спросил. Теперь, если он расскажет, что у Дориана была собака, которую он очень любил, а теперь, судя по всему, потерял, он наверняка расстроится. И Лео, конечно, было жаль, но оставалась надежда на то, что его подберут какие-нибудь хорошие люди, он ведь породистый и очень красивый. А искать его смысла не было, даже человека не могли найти: известного и узнаваемого.

– Уже не важно, – покачал головой Леон.

Дориан кивнул и, не став задавать вопросы, отвернулся к окну.

О том, что у него есть мобильный телефон, Леон вспомнил только на четвёртый день пребывания в Загребе. Включившись, аппарат явил десятки уведомлений о пропущенных вызовах, львиная доза которых принадлежала одному абоненту, Фишеру. Но не прошло и полминуты, когда он вновь набрал номер Леона и наконец-то услышал длинные гудки, а не механический голос оператора.

Ответив на вызов, Леон даже не успел ничего не сказать.

– Леон, твою мать, – едва не орал Рональд на том конце связи, – чем ты думаешь?! Уже тур начался, а от тебя ни звонка, ни вести! Что там с тобой случилось?! Я уже решил, что ты тоже исчез! Леон, чем ты думал? Ты там в запой ушёл, что ли?! Это же надо так подставить всех!

Гневная тирада Фишера ни капли не расстраивала Леона и не коробила его. И он был уверен, что, когда он сообщит радостную новость, то Рональд тоже позабудет про своё негодование. Терпеливо выслушав речь продюсера, Леон ответил:

– Я Дориана нашёл.

Фишер несколько секунд молчал, затем переспросил:

– Что ты сказал?

Такое могло и послышаться.

– Я Дориана нашёл, здесь, в Загребе, – совершенно спокойно ответил Леон.

– Леон, ты пьян? Под чем-то? – напряжённо спросил Рональд.

В чудеса верить по-прежнему не получалось. А вот в то, что у Леона начались алкогольные галлюцинации и он увидел того, кого больше всех хотел видеть, верилось запросто.

– Ты мне не веришь? – уточнил Леон.

Но, не став дожидаться ответа на вопрос, он воодушевлённо добавил:

– Не веришь – проверь. Я тебе сейчас Дориана дам к телефону и ты сам всё услышишь.

Рональд хлопнул себя по лбу. Кажется, Леона пора начинать лечить.

Зажав динамик телефона, Леон подошёл к близнецу, прося:

– Это Рональд, Рональд Фишер, я рассказывал тебе про него. Поздоровайся с ним, пожалуйста.

– Хорошо.

Кивнув, младший взял телефон и приложил его к уху.

– Привет, Рональд, – проговорил он. – Это… Дориан.

У Фишера на том конце связи вытянулось лицо. Конечно, близнецы Ихтирам всегда были очень артистичными, но для того, чтобы так быстро и кардинально изменить интонацию, нужно быть гениальным актёром. А им Леон всё-таки не был.

И в этом ключе в душе Рональда зародилось вполне реалистичное опасение. Леон мог не играть. Он мог действительно верить в то, что нашёл близнеца, и выступать и за себя, и за него, не понимая этого.

От этого предположения мороз пошёл по коже. Потерять ещё и Леона Рональд не хотел совершенно, потому решил незамедлительно выехать к нему и самостоятельно проверить, что происходит со старшим Ихтирам и насколько поздно начинать его спасать от помешательства.

– Я выезжаю, – сказал он и отклонил вызов.

Когда связь оборвалась, Дориан растерянно взглянул на Леона.

– Рональд сказал, что выезжает, и бросил трубку, – передал он слова продюсера.

– Ну и отлично, – улыбнулся Леон и подсел ближе к близнецу. – Пусть приезжает. Надеюсь, ты не против этого?

– Нет-нет, – младший замотал головой. – Пусть приезжает, если нужно.

Леон вновь улыбнулся, продолжая смотреть на брата. Нет, определённо, по сравнению с прошлым разом, когда им пришлось «всё начать с начала» прогресс был на лицо. Да, Дориан вёл себя достаточно странно, но он не боялся других людей, не впадал в истерику от прикосновений, пусть и не очень поощрял их, и он шёл на контакт с самого начала, хоть и делал это несколько скомкано.

Это давало надежду на то, что в этот раз будет значительно проще. Нужно было только вспомнить всё. Или же узнать это заново. Но это уже мелочи.

Рональд бросил Тима и прилетел в Загреб вечером того же дня. Сразу из аэропорта он примчался в отель, где остановился Леон, и, когда подопечный открыл дверь, он настороженно вгляделся в его лицо, ища в глазах признаки зародившегося безумия.