Валя Шопорова - Вспомни меня!

– Я и не думала, – спокойно ответила девушка. – Твоя душа меня совершенно не интересует, только тело.

– Взаимно. Потому что не может интересовать то, чего нет.

– Намекаешь на то, что я тварь бесчувственная?

– Я этого не говорил. Но ты очень верно воспроизвела мои мысли.

– У нас уже духовная связь устанавливается, мысли друг друга читаем… Фу, какая мерзость.

– Карина, а ты никогда не задумывалась об экспериментах в постели? Например… о кляпе.

– Не дождёшься, – ухмыльнулась Карина. – Не люблю тихий секс, ощущения не те.

– Зато у соседей какие ощущения… – задумчиво протянул Леон.

– А их спокойствие и мнение меня интересует в последнюю очередь. Если что-то не нравится, пусть купят затычки в уши.

– Этот разговор может продолжаться долго, но, пожалуй, пора его заканчивать.

– Не буду настаивать на продолжении, – пожала плечами Карина. – Увидимся вечером. Я приеду около десяти.

– Договорились. Пока.

Леон махнул любовнице рукой и направился к машине. Ехать было недолго, и уже совсем скоро он был дома. Налив в бокал коньяка, Леон расположился на диване в гостиной. Закинув ноги на журнальный столик, он сделал глоток, смотря в чёрный матовый экран выключенного телевизора. Тишину разбавляло чириканье взволнованных, готовящихся к отлёту в дальние края, птиц и гудки машин, доносящиеся с улицы, потому сейчас в нём не было такой острой нужды.

Сделав ещё один маленький глоток, Леон повернул голову, смотря в окно, даже так, с приличного расстояния, искрящие солнечные лучи слепили и заставляли щуриться, а задорное птичье пение вытаскивало из закромов памяти обрывок песни, который они с Дорианом вместе написали ещё в пятнадцать лет, но так и не дописали.

– Я буду свободен от волны обстоятельств, – проговорил Леон её слова, наблюдая за маленькой чёрной птичкой, отливающей синим. – А как же птицы? Они тоже боялись.

Они сочинили этот обрывок сумбурно, не сговариваясь. Вместе сидели на полу, Леон играл, а Дориан мешал ему, хватая за гриф гитары, смеясь и нарываясь на нелестные непечатные высказывания в свой адрес. А потом они хором орали эти слова: слишком громко, неровно, которые сначала казались смешными, потом пропитанными духом бунтарства, а вот серьёзными стать так и не успели, потому что они забыли про них.

– Птицы тоже боялись… – с улыбкой повторил Леон, смотря в переполненное солнцем небо.

Да, даже птицы боятся, впервые отрываясь от земли. А вот они никогда не боялись взлетать. Потому что на двоих у них было аж четыре крыла, а значит, любой полёт был обречён на успех.

«Если бы я только знал, куда лететь…», – грустно подумал Леон.

Вздохнув, он допил коньяк и пошёл наверх.

Леон приехал в студию. Она была привычным местом встречи с Фишером и Тимом. Сейчас здесь были оба: Рональд расхаживал туда-сюда в ожидании коллеги и подопечного, а Тим сидел на диване и коротал время за игрой на планшете.

– Всем привет, – махнул рукой Леон, зайдя в комнату.

– И тебе привет, – ответил Рональд.

Тим кивнул в знак приветствия и вновь уткнулся взглядом в экран. Проиграв из-за секундного отвлечения, он выключил игрушку и переключил внимание на наставника.

– Я так понимаю, вы хотели со мной что-то обсудить? – поинтересовался Леон и, усевшись рядом с подопечным, бесцеремонно закурил.

Дымные змейки мгновенно поползли к носу Тима, и он замахал перед лицом рукой, пытаясь их развеять.

– Леон, – покачал головой Фишер, укоризненно смотря на парня.

– Что? – всплеснул руками Леон. – Вы меня из ванной выдернули! Я покурить нормально не успел!

– Сейчас половина шестого. Что ты делал целый день, чтобы до ванной только к этому часу дойти?

– Я долго спал, – пожал плечами Леон и вновь затянулся дымом.

Тим и так приболел, а едкий дым раздражал и без того воспалённое горло. Закашлявшись, он отсел от Леона.

– Леон, – твёрже произнёс Фишер, – я всё понимаю, но имей совесть. Тим и так кашляет. Ты хочешь, чтобы он не смог выступать?

Закатив глаза, Леон сделал затяжку и встал. Рональд ожидал, что он выбросит сигарету, но вместо этого старший Ихтирам просто вышел из комнаты. Рок-звезда, мать его.

«Если Тим вырастет таким же, – думал Фишер, смотря вслед вздорному подопечному-коллеге, – я его самолично придушу. Хотя в моих силах сделать так, чтобы этого не случилось. Этих-то четверо, а я против них был один. А у Тима такой поддержки нет и выпендриваться ему не перед кем».