Елена Степанян - Рассказы о чудесах

Михаил Аркадьевич.Да, это был незабываемый поступок!

Все пьют. Михаил Аркадьевич наливает по новой.

Гюля (смущенно). Михаил Аркадьевич! А вам, вообще-то, можно пить?

Михаил Аркадьевич.А почему это мне нельзя? Разве я когда-нибудь говорил, что я – правоверный мусульманин?

Сережа.Нет, он совсем не правоверный мусульманин! Он страшный еретик!

Михаил Аркадьевич (делая большие глаза). Страшнейший! (Он доливает в бокалы, в которых осела пена.) Бессмертной истины вино – постигнуть трезвым не дано! (Подымает бокал.)

Они идут втроем по аллее Нагорного парка.

Гюля и Сережа идут по темной улице. Маленький скверик возле памятника.

Сережа.Посидим? (Они садятся. Молчат.) Так мы с тобой и не поехали в Шемаху!

Гюля.С этим Эльдаром, кажется, мы все попадем в другое место!

Сережа.Да ну их, эти поездки! А потом – там все равно одни новые дома, смотреть нечего!

Гюля.Зато здесь есть на что посмотреть!

Сережа.Гюля, так нельзя! Ты так с ума сойдешь! Делай, что можешь, но думать об этом с утра до вечера!..

Гюля.А куда деваться? Мне что – нравится это? Я, знаешь, двадцать пять лет о нем не думала! Брат и брат! Все люди братья! А теперь!.. Он умирает, ты понимаешь это?

Сережа.Ну зачем ты так говоришь? Он же согласился что-то принимать!..

Гюля.Это еще хуже! Он только потому согласился, что ему уже все – все равно! Ему эти лекарства ни черта не дадут!

Сережа.Гюлечка! У него здоровый организм! Мама заставляет его есть! Ну от чего он может умереть!

Гюля.От тоски! От бессмысленности жизни! Боже мой, Боже мой! Что же на него наехало?! Жил себе и жил! Машину покупать собирался! И вдруг – на тебе! Прозрел! Сменил мещанское счастье на высокую любовь! Сначала бросил жену с ребенком, теперь себя в гроб вгоняет и всех остальных – туда же!..

Сережа.В чем же ты его обвиняешь? Что он больной? Или что он дурак? Разве это не одно и то же? Он ведь эту девочку любит, ты сама знаешь! Ну что, он виноват, что он не соображает, куда ему девать эту любовь, если он на ней женится?! Ты же ему свою голову не поставишь!

Гюля (вставая). Да, это был бы самый лучший вариант! (Они снова идут по улице.)

Сережа (неуверенно). Вот поехали бы мы в Москву, взяли бы его с собой!.. Может, он там в себя придет! (Гюля молчит. Внезапно она останавливается.)

Гюля.Слушай, Сережка, я тут вконец обалдела!.. Что у тебя с работой? Ведь ты же не можешь вечно находиться в командировке!

Сережа. О,что есть наша жизнь, как не вечная, то есть временная!..

Гюля (перебивая). Не валяй дурака! Что тебе сказали, когда ты последний раз ездил в Москву?

Сережа.Гюля-ханум, я надеюсь, что этот раз был не последний!

Гюля.Ну что ты издеваешься? Имею я право знать, сколько ты здесь еще пробудешь?

Сережа.Гюля-ханум, я здесь пробуду столько, сколько мне понадобится!

Гюля.Ну а с работой что же будет?

Сережа.Ах она бедняжка! Что же с ней будет?

Гюля.Да ты что? Не хватало еще, чтоб ты из-за меня без работы остался!

Сережа.У нас в стране безработных нет, ты что-то путаешь!

Гюля.Нет, Сереженька, это не годится! Представляешь, что скажут твои родители!

Сережа.Гюль, а Гюль! Давай пойдем скорее! Узнай лучше у своего папы, что он собирается говорить этим самым!

Гюля.Зачем ему еще что-то говорить? Он уже и так сделал все, что мог! Сначала потащил его к психиатру, чтобы весь город узнал, что у него сын ненормальный, – а теперь пойдет его сватать!

Квартира Адигезаловых. День. Марьям сидит в неудобной позе, уставившись в одну точку. Хлопает входная дверь. Марьям вздрагивает. Входит Ибрагим.

Ибрагим.Это я!

Марьям.Ну что?

Он проходит через комнату, садится на диван.

Ибрагим.Когда я умру, меня, пожалуйста, в ящик не кладите! Похороните меня просто в земле!

Марьям.Это все, что ты мне хочешь сказать? (Он молчит.) Ты мне больше ничего не хочешь сказать?!

Ибрагим.Ни-че-го!

Марьям.Хорошо! Хорошо! Теперь я знаю, что мне надо сделать! Я себя керосином оболью! А что мне остается? Мой сын умирает! Ты, вместо того чтобы ему помочь, заявляешь такие вещи! Эта дрянь думает только о себе и о своих развлечениях! Зачем мне жить?