Жан Кокто - Театр

Сфинкс.Но, как мне показалось только что при нашей встрече, когда я так внезапно вышла из тени, вы были очень уж беспечным для того, кто собирается померяться силами с врагом.

Эдип.Вы правы! Я мечтал о славе, и зверь бы мог меня застать врасплох. Завтра в Фивах я подготовлюсь, и тогда уж начнется охота.

Сфинкс.Вы любите славу?

Эдип.Не знаю, но люблю теснящиеся толпы, трубы, стяги, хлопающие на ветру, пальмовые ветви, солнце, золото, пурпур, счастье, удачу — жизнь, в конце концов!

Сфинкс.И это для вас жизнь?

Эдип.А для вас?

Сфинкс.Для меня нет. Должна признаться, у меня другое представление о жизни.

Эдип.И что же она для вас?

Сфинкс.Любовь. Жить — значит быть любимой тем, кого любишь.

Эдип.Я полюблю свой народ, и он меня полюбит.

Сфинкс.Но городская площадь не то, что домашний очаг.

Эдип.При чем тут городская площадь? Народу Фив необходим спаситель — муж. Если я убью Сфинкса — я стану этим мужем. Царица Иокаста — вдова, и я на ней женюсь…

Сфинкс.На женщине, которая вам в матери годится?

Эдип.Главное, что она мне не мать.

Сфинкс.Вы полагаете, царица и народ пойдут за первым встречным?

Эдип.Какой же первый встречный — победитель Сфинкса? Награда мне известна. Это царица. И будьте так добры, не смейтесь… Послушайте, и я вам докажу, что моя мечта не праздная. Я сын коринфского царя. Отец и мать меня родили в старости, и детство я провел при мрачном, одряхлевшем дворе. Там было слишком много ласки, роскоши, и во мне проснулся неистребимый демон приключений. Я скучал, томился, тоска меня снедала, и однажды вечером какой-то пьяница мне прокричал, что я ублюдок и занимаю место законного наследника. Вышла драка, перебранка, а назавтра, несмотря на уговоры, слезы Полиба и Меропы, я решил пойти к святым местам и вопросить богов. Везде оракул говорил одно и то же: «Ты убьешь отца и женишься на матери…»

Сфинкс.Что?

Эдип.Да… да… Когда услышишь такое прорицание, можно и с ума сойти. Но у меня голова на месте. Я думал о бессмыслице оракула, я пытался рассуждать, как жрец, и толковать богов. И я пришел к такому выводу: или в пророчестве заключен менее страшный смысл и его нужно понять; или жрецы, которые общаются между собой, из храма в храм пересылая птиц, посчитали для себя выгодным вложить пророчество в уста богов и удалить меня от власти. Короче говоря, я скоро перестал бояться и, признаюсь, воспользовался грозящей опасностью отцеубийства и кровосмешения: под этим предлогом я убежал из Коринфа навстречу неизвестному, которого я жаждал.

Сфинкс.А вот теперь уже я в замешательстве. Извините меня, я неуклюже пошутила. Вы простите меня, принц?

Эдип.Пожмем друг другу руки. Могу ли я узнать ваше имя? Меня зовут Эдип; мне девятнадцать лет.

Сфинкс.Какая разница! Что вам мое имя, Эдип? Вам ведь нравятся имена знаменитых людей, а имя семнадцатилетней девочки вас не заинтересует.

Эдип.Зачем же так?

Сфинкс.Вы обожаете славу. А ведь самый верный способ обмануть судьбу — жениться на женщине младше вас.

Эдип.Это не ваши слова. Так говорят фиванские мамаши — женихи теперь большая редкость.

Сфинкс.А это не ваши слова: они вульгарны и тяжеловесны.

Эдип.Так что же, значит, я бежал по дорогам, карабкался через горы, переплывал реки, чтобы просто-напросто найти себе жену, которая быстро станет Сфинксом, станет хуже, чем Сфинкс — с когтями и отвисшей грудью!

Сфинкс.Эдип…

Эдип.Да ни за что! Я попытаю счастья. Вот вам мой пояс: с ним вы меня найдете, когда я возьму зверя. (Отдает ей пояс.)

Сфинкс.А вы убивали когда-нибудь?

Эдип.Убивал. Один раз Это было на перекрестке дорог — одна ведет в Давлию, другая — в Дельфы. Я просто шел, как только что, когда вас встретил. А там ко мне навстречу двигалась колесница. Ею правил какой-то старик. Его сопровождал небольшой эскорт: четверо слуг. Повозка поравнялась со мной, одна из их лошадей, взбрыкнувши, налетела на меня, а я столкнулся со слугой. И тут болван поднимает на меня руку. Я хочу ответить и замахиваюсь посохом, но слуга увертывается, а я попадаю прямо старику в висок. Он падает. Лошади несут и тащат его тело по дороге. Я — за ними, слуги в ужасе разбегаются в разные стороны. Вот так я остался наедине с окровавленным трупом старика, а лошади несут и ржут, и ломают ноги. Это было страшно… очень страшно…