Дмитрий Крымов - Своими словами. Режиссерские экземпляры девяти спектаклей, записанные до того, как они были поставлены

Хельга.И детей у него было много.

Сюзон.И детей тоже много.

Урно.А дети приходили к нему, он дарил им подарки. Сейчас мы вам покажем… ( Предлагает детям в зале подойти к лежащему Пушкину и получить конфетку. )

Сюзон.И сказки им рассказывал.

Урно.Рассказывал им сказки.

Хельга.Днем они шли, шли, брали подарки…

Сюзон.Конфетки дарил…

Хельга.А потом съедали, вставали второй раз, он второй раз им дарил.

Урно.Они приходили к нему, он дарил им подарки, они с ним прощались.

Сюзон.Да, и сказки рассказывал.

Урно.И дети уходили.

Сюзон.Довольные, счастливые с подарками.

Хельга.Все подарки получили? Ну, собственно говоря, и все. И мы все… Все рассказали.

Урно.В общем-то, и все…

Вылк.У нас все, Леш, включай свет. Спасибо!

Конец

Публика расселась.

На сцену из двери в стене со стулом в руках выходит Макс. Останавливается на середине сцены, обходя лужу красной жидкости, разлитой на сцене.

Макс.Здравствуйте! Мы делаем сейчас второй спектакль для детей – «Мертвые души» Гоголя. Вернее, спектакль о том, как Пушкин подарил Гоголю этот сюжет «Мертвых душ». Первый спектакль по «Евгению Онегину» вели четыре человека, иностранцы, любители Пушкина со всего света: я был финн Урно Киркулайнен из города Тампере, недалеко от Хельсинки. Остальные были из Чехии (Вылк), Франции (Сюзон) и Швейцарии (Хельга) – тоже любители Пушкина. Нам так понравилась эта идея, что мы решили и другой спектакль о Гоголе, истории подарка, сделать с этими людьми – иностранцами, любителями русской литературы.

Но, начав делать второй спектакль и придумав много вещей, сделав… бричку, яйцо, большой обеденный стол, детские кроватки, вот этот стол, его не покупали, а делали в мастерских театра вручную… мы поняли, что мы как-то не справились с повтором этого хода: получалось все время скучно.

И тогда мы придумали: а что, если трое из четверых не приехали, а все осталось одному? И он, проклиная все, вынужден показывать спектакль не с актерами, а с сотрудниками театра, кто в этот вечерний час задержался в театре, – уборщицей, работницей бухгалтерии, рабочими сцены…

Стали думать: кому достанется это все? Кинули жребий – выпало мне. Ну, финнам всегда везет…

И вот сейчас я превращусь в финна Урно… Это займет какое-то время, но немного. Видите, вот даже специально для этого спектакля сделали в ботинках молнию. В первом спектакле она была не нужна, а теперь вот она есть и все очень быстро. Еще… мне нужно наклеить бакенбарды и брови. Я могу и сам, но полу-чится криво. Для финна, конечно, и так сойдет, но лучше, чтобы кто-то посмотрел со стороны и приклеил ровно. Я сейчас позову нашу уборщицу Муниру, я видел, что она там. Мунира!.. Мунира!..

Выглядывает Мунира, уборщица с ведром.

Макс.Простите, можно вас попросить помочь? Там слева на столе лежит коробочка с бровями и еще клей. Да, эта. Подходите, давайте сюда. Помажьте клеем прямо поверх моих бровей и здесь от ушей, по моей небритости. Только не переборщите.

Мунира приносит коробочку, помогает Максу – мажет клеем.

Макс.Ага… Ровненько? Ага, спасибо. Вот… и бакенбарды. Все, спасибо.

Мунира прижимает бакенбарды тряпкой из ведра.

Макс.Ой, Мунира, эта тряпка вообще хоть чистая?

Мунира.Да, я только что фойе помыла.

Макс.Все, не нужно! Возьмите вот карандашик. И, чтобы добавить немного возраста, проведите им прямо по моим морщинам, у меня они уже есть. Сейчас я сморщусь… Ага, вот так. И у глаз.

Мунира.Улыбнитесь…

Макс.Все, да? Спасибо большое!

Мунира уходит.

Макс.Почти готово… Еще пару деталей… раз!.. раз!.. и…

…оборачивается к публике. Он – финн Урно, чем-то очень недовольный.

Ругается себе под нос по-фински.

По-русски говорит с сильным акцентом.

Урно.Перкэлэ… оокси Онегин нормааално, коокси Гоголь-перкэлэ… не приехали… А мы так хорошо придумали… Вы думаете, это кисель? ( Показывает на лужу. ) Нет, это кровь Пушкина! В нашем прошлом спектакле по Онегину мы в конце убивали Пушкина, и все уходили через него, и вот здесь была его кровь. И мы придумали, что этот спектакль, про Гоголя, мы начнем с крови Пушкина… А следующий, по Чехову, начнем с крови Гоголя… а по «Капиталу» Маркса – с крови Чехова…