Валентин Мирин - Куда бежать? Том 2. Надежда

Об этом Тельнецкий узнал спустя три месяца, и этот факт для него не прошёл незамеченным. Он был настолько удивлён знаниями Ломова о начале войны, что счёл это удивительно-необычным, и эти обстоятельства требовали дополнительного размышления.

Первым делом в России Тельнецкий стал заниматься своими деньгами, распределяя их по разным кубышкам, но значительную часть перевёл за границу.

Десять тысяч рублей отправил и княгине Белозёрской, сопровождая перевод телеграммой со словами: «Вы заслужили».

До весны 1915 года Тельнецкий не вёл оперативную революционную деятельность и в столице ничем примечательным не отметился. Со своим новым паспортом он не числился на учёте в охранном отделении, и к его персоне не были приставлены филёры. Этот факт Тельнецкого очень радовал. Казалось, гражданская жизнь налаживалась, а деньги на комфорт имелись в предостаточном количестве.

С каждым днём он всё больше и больше думал о княгине Белозёрской и в один прекрасный день в начале лета решился направить ей телеграмму с приглашением погостить недельку в столице вместе с детьми.

Приглашение от Тельнецкого семья Белозёрских восприняла воодушевлённо. Радости не было предела. Княгиня первым делом подумала: может, сейчас между ними всё прояснится, и они больше не будут мучить себя расставанием. Княгиня была уверена, что не только она полюбила Тельнецкого, но и сам Тельнецкий испытывал самые нежные чувства к ней, и их любовь на этот раз будет сильнее сдержанности, и они обязательно будут жить в любви долго и счастливо.

Тельнецкий сам лично встретил семью на вокзале.

С момента последней встречи прошло более трёх лет. Дети заметно подросли, а вот сама княгиня Белозёрская, как показалось Тельнецкому, нисколько не изменилась. Она, как и прежде, была восхитительна. Первые мгновения встречи только усилили их чувства, и огонь любви уже было не остановить. Тельнецкий себе позволил не только поцеловать ей руку, но и поцеловать саму княгиню в щёчки, да ещё и три раза, отчего княгиня немного покраснела, но была этим очень довольна. Тельнецкий окончательно для себя понял, что любит эту женщину и не сможет без неё жить.

Семья поселилась в одной из непримечательных гостиниц столицы.

После обеда Тельнецкий предложил княгине остаться жить в Петрограде. Это предложение, от которого не отказываются, но княгиня ждала другого разговора. Собравшись с духом, княгиня Белозёрская излила Тельнецкому свои чувства и попросила у него объяснения в его намерениях.

Никогда Тельнецкий в общении с дамами не был в столь взволнованном состоянии.

– Дорогая моя Анна, я вас люблю, люблю вас безумно. Люблю больше жизни. После нашей с вами встречи я только о вас и думаю. Я много раз проклинал себя за мои деяния. Восхвалял день нашей с вами встречи и необходимость в вас. Ради вас и ваших детей я готов жизнь отдать, но она уже давно не принадлежит мне. Я давно упал в пропасть, и там по-прежнему нахожусь. Светлого неба я давно не вижу. У меня есть силы на поиски лучезарного неба только от вашей любви ко мне. Только ваша любовь мне и даёт надежду на спасение и возможное светлое будущее. Я вашей любви не стою, не стою и вашего мизинца, но я никогда не перестану вас любить. Я уже давно ничего не боюсь кроме одного: огорчить вас и ваших детей.

Слова Тельнецкого о жизни, не принадлежащей ему, повергли княгиню Белозёрскую в трепет, и она поспешила прояснить:

– Вы принадлежите другой женщине, нелюбимой вами? – вымолвила она испуганным голосом.

– Нет, Анна. Нет, – тревожно ответил Тельнецкий, – не о том вы подумали. Совершенно не о том. Всё обстоит иначе.

Анна порывисто обняла любимого человека второй раз за день, и Тельнецкий ответил ей тем же. После мгновений в объятиях Анна одумалась, подняла свой взгляд и строгим голосом обратилась к Тельнецкому с вопросом:

– Так что нам мешает быть вместе и быть счастливыми?

– Моя дорогая Анна, это очень сложный вопрос. Одно я могу вам сообщить, что моя общественная деятельность – серьёзное препятствие для нашего с вами счастья. Я вам повторю: моя жизнь принадлежит не мне, она принадлежит идее, которой я служу, и за которую, возможно, придётся и жизнь свою отдать…

Анна посмотрела в глаза Тельнецкого, пребывая в ожидании, что возлюбленный продолжит и скажет больше, чем уже было сказано, но других слов от него не последовало, и Анна, размышляя: «О чём может идти речь? О какой идее он говорит?» – решилась спросить: