Авенир Зак - Два цвета

Б о р и с. Опять Шурик!

К а т я. Прости.

Борис целует Катю.

Все. Пойдем.

Борис и Катя уходят. Издали слышится песня. Входят З и н а и Ш у р а.

Ш у р а. А сараи эти снесут. Улица будет широкая… Володя пишет?

З и н а. Ой, Шурик, старшину Володькиного не узнать! Ходит, улыбается. Они все гадали, чего такое с ним приключилось. А тут Вовка из увольнения шел — у проходной девушка стоит, кассирша из универмага. Подходит и спрашивает: «Старшину Горобца знаешь?» Вовка смеется — своего старшину не знать! А девушка говорит: «Записку передай». Приходит Вовка в казарму, дает старшине записку. Старшина записку прочитал, серьезный стал, усы пригладил и говорит дежурному: «Ты, говорит, погляди за порядком, а меня замполит вызывает». И пошел. Так теперь эту кассиршу замполитом и зовут.

Ш у р а. Настроение у меня глупое! Смеешься? Ну и смейся, раз человек смеется, все нормально. А помнишь, тут с чемоданчиком шла… слезы платочком промокала? Ничего, Шолотыркина, все к лучшему.

З и н а. Володя пишет: «Скажи Шурику спасибо, что он тебя в обиду не дал».

Ш у р а. Ладно, Шолотыркина, подумаешь, дело!

З и н а. Шурик, я у Кати книжку взяла, стала читать, а там твоя фотография.

Ш у р а. Катя… она… хорошая. У нас вообще девушки хорошие. И ребята… Уеду — скучать буду.

З и н а. Там не заскучаешь. На корабле, говорят, весь день палубу моют.

Ш у р а. Не моют, а драят.

З и н а. А у тебя что за книжечка?

Ш у р а. Стихи поэта Поженяна. Вот слушай. Начало я не помню.

Я все думал, какой он, этот поэт, думал — высокий, как Маяковский. А библиотекарша его видела в День поэзии в Москве. Говорит, что он ниже меня, совсем небольшой, коренастый. С усами.

З и н а. Как старшина?

Ш у р а. Наверно. А дальше так:

Понимаешь, два главных цвета — красный и черный. Красный — цвет революции, борьбы — и черный — все, что нам ненавистно, все, что мешает, что стоит на пути к будущему. Хорошие стихи, правда?! Ну, иди, Шолотыркина. Поздно. А я постою погляжу, как ты пойдешь, и тоже… надо идти.

З и н а. Спасибо, Шурик. А завтра… я пойду домой сама… Спокойной ночи.

Ш у р а. Спокойной ночи, Зина.

Зина уходит. Из темноты в освещенный круг от фонаря входит Г л у х а р ь. Шура и Глухарь смотрят друг на друга.

Г л у х а р ь. Я ж тебе сказал: Касаткино не Москва. Вот и встретились.

Рядом с Глухарем появляется Г л о т о в.

Ш у р а. Что тебе?

Г л у х а р ь. «Прощай, мама» здесь нету, разговор будет без свидетелей.

Г л о т о в. С твоими разговорами, Валя, на поезд опоздаем.

Г л у х а р ь. Все, чернявый, уезжаю из твоего Касаткина. Больше меня не увидишь. А память по себе оставлю!

Ш у р а. Память у людей не для того, чтобы таких, как ты, помнить.

Глухарь пытается ударить Шуру. Шура резким движением сбивает Глухаря с ног.

Г л о т о в (задерживает Шуру) . Не уйдешь.

Шура борется с Глотовым. Глухарь и Глотов оттесняют Шуру за сараи.

Со станции доносятся гудки маневровых паровозов. Проходит Б о р и с. Он останавливается под фонарем, достает зажигалку, прикуривает. Из-за сараев слышится приглушенный крик, шум. Борис тушит зажигалку, уходит.

Гонг. Темнота.

И тут же вступает еще ни разу не звучавший оркестр. Переходный мост железнодорожной станции. По мосту бегут Г л у х а р ь и Г л о т о в. Навстречу, преграждая им дорогу, идут Ф е д ь к а и С л а в а М е л е ш к о. Федька кричит Глотову, но что — не слышно: звуки оркестра заглушают голос. Глотов взбешен. Он бросается на Федьку… Но Глухарь что-то кричит, Глотов оборачивается и медленно поднимает руки. На мост вбегают В а с и л и й И в а н о в и ч и с т а р ш и н а.

Ф е д ь к а. Убили… Убили Шурика…

Темнота. И сразу наступает тишина. Молча стоят возле сараев друзья и товарищи Шуры Горяева. Они стоят, опустив головы. Через переходный мост бежит К а т я.

К а т я (кричит) . Шурик! Шурик! Шурик!

Навстречу Кате идет Б о р и с.

Б о р и с. Я слышал, кто-то кричал. Я не знал, что это он… Если бы я знал, я бросился бы туда, Катя, Катюша!

Катя отталкивает Бориса, бежит вниз, к толпе, стоящей возле сараев.