Николай Мирошниченко - Пьесы

Белкина осторожно опускается на стул, осматривается. Петька подвигается к Цинику, шепчет ему на ухо.

П е т ь к а (тихо) . Ценный кадр! А?

Ц и н и к (угрюмо) . Всякая красота порочна. А женская — вдвойне. Приманка дьявола.

П е т ь к а (пройдясь по комнате, подсаживается к Белкиной. Вкрадчиво) . Вы по какому вопросу к секретарю?

Б е л к и н а. Я к нему без вопросов…

П е т ь к а (заносчиво) . Он мужик идейный. С ним ухо надо держать торчком. Давно уламывает меня на ответственный пост.

Б е л к и н а. А вы?

П е т ь к а. Я предпочитаю свободу. (Доверительно.) Мне надо закончить картину. (Заглядывая в лицо.) Хотите, я напишу ваш портрет?

Б е л к и н а (удивленно) . Вы художник?

П е т ь к а (с достоинством). Я свободный художник!..

Из кабинета выходят И н г а и С о р о к и н. Белкина испуганно отворачивается. Сорокин задерживается в приемной, смотрит на Ингу.

С о р о к и н (кивая на дверь) . Что он такое про меня знает? К чему эти вопросы? Когда я встречался с Лениным? Как звали старшего брата?

И н г а (тихо) . У него был старый большевик из Ленинграда. Кажется, из какого-то музея.

С о р о к и н (подозрительно) . Ну и чего он там попа плел?

И н г а. Не знаю. Но после его визита Колобов уперся как бык. (С сожалением.) Видимо, с домашним музеем придется повременить.

С о р о к и н (раздраженно) . Без году неделя в секретарском кресле, а уже вон на кого замахивается.

И н г а. Зайдите к Крохину. А я загляну к Самарину. Вечером созвонимся.

Они выходят. Алла приглашает Петьку и Циника к секретарю.

П е т ь к а (Цинику) . Ну, пойдем. Ты только не робей. Побольше пыли, а я тебя поддержу. (Подталкивает Циника к кабинету.)

Петька и Циник заходят в кабинет.

А л л а (усевшись за стол) . Циник… И придумают же прозвище.

Б е л к и н а (смущаясь) . Скажите, а он молодой?

А л л а. Кто?

Б е л к и н а. Секретарь…

А л л а. В комсомоле все молодые.

Б е л к и н а. Строгий?

А л л а (подумав) . Всякий.

Звонит телефон.

Горком. Здравствуйте. Воскресник общегородской, — значит, и ваша организация должна участвовать. Что? А несоюзная молодежь где живет? То-то и оно, что в нашем городе. (Смотрит на Белкину.) Чем по ресторанам шляться, пусть лучше на воскресник выходят. (Кладет трубку.) А вы хоть в одном воскреснике участвовали?

Б е л к и н а (растерянно) . Нет… Меня не приглашали.

А л л а (вставая) . Так вот, я приглашаю… (Выходит.)

Б е л к и н а. Спасибо… (Встает, подходит к стенду, рассматривает фотографии, вынимает из сумочки зеркало, прихорашивается.)

Небольшой кабинет Колобова. Слева от двери — длинный стол, в правом углу возле окна — письменный стол, на котором лежат книги, какие-то папки. В торце стола — два кресла, в них сидят П е т ь к а и Ц и н и к. К о л о б о в ходит по кабинету, разговор уже заканчивается.

Ц и н и к (возбужденно) . Я отказываюсь назвать свое имя!.. Я опасаюсь вашего насилия!

К о л о б о в (удивленно) . Насилия?

Ц и н и к. Да, насилия! Такого же, какое вы только что совершили.

К о л о б о в (Петьке) . Значит, я, устроив тебя на работу и на вечерние курсы шоферов, совершил насилие?

П е т ь к а. Да как вам сказать… Работать матросом-спасателем не очень-то почетно. А за курсы спасибо. Тут никакого насилия, можно сказать, нет…

К о л о б о в (Цинику) . Коль вы не хотите назвать своего имени, то разрешите дать вам дружеский совет. Сорвите с себя эту черную маску. Сорвите, иначе задохнетесь. Вы, по всему видать, человек пытливого ума. Но ваши прогнозы о будущем человечества стары как мир. Любой сектант может наговорить куда больше мрачных предсказаний. Так что вы не оригинальны. Цинизм — худшее качество мыслящего существа. Гордиться таким прозвищем — значит добровольно отнести себя к разряду духовных разрушителей. Опасная болезнь, особенно в ваши годы.

Ц и н и к (порывисто) . Можете не продолжать! Вы отказываетесь от спора потому, что вам трудно возразить мне по существу. (Петьке.) Пойдем, Петр, на свежий воздух. (Хлопает дверью.)

К о л о б о в (грустно улыбаясь) . У него никудышные нервы. Ты устрой нам встречу где-нибудь в другом месте. Этого парня, видимо, сильно поломали. (Протягивает руку.) В последний раз хлопочу за тебя. Если попрут и с матросов, пеняй на себя.

П е т ь к а (ухмыляясь) . Даю честное пионерское. План по утопленникам будет перевыполнен! (Скрывается за дверью.)