Владимир Полуботко - Речка за моим окном

Входит господин Ладогин − молодой человек приятной наружности.

Ладогин.Господин Базальтов Евгений Иванович? Здравствуйте.

Базальтов.Чем могу служить? Э-э… Ну, здравствуйте, здравствуйте, уж коли на то пошло.

Ладогин.Позвольте представиться: частно практикующий учёный-химик, а равным образом также и предприниматель Фалалей Титович Ладогин.

Базальтов.Польщён в наивысшей степени… Однако же, я, конечно, извиняюсь, − не подходите ко мне так близко! Вы с улицы, а там − пыль, шум, запахи непристойные!.. И всё это − прямо на меня! Прямо на меня!.. Ужасно!

Ладогин (пятясь) . Да, да, разумеется…

Базальтов.А вы, если не секрет, по какому?..

Ладогин.О! Никаких секретов! (Принуждённый смешочек.) Я − начинающий предприниматель и частно практикующий…

Базальтов.Это я уже слышал.

Ладогин.И у меня есть кое-какой капитал, с помощью которого я бы мог открыть собственное дело.

Базальтов.Никак не могу взять в толк: причём здесь я?

Ладогин.Минутку терпения! Я уже давно занимаюсь изысканиями в области фармакологии. И уже набросал исследованьице по одному интересующему меня вопросику. Так − черновичок, не более того… И теперь мне нужен помощник, напарник в проведении моих научных опытов, а именно вас-то мне и отрекомендовали как человека любознательного, искушённого в химии и прочих естественных науках.

Базальтов (изумлённо) . Я? В химии? (Ошеломлённо и тупо смотрит на пришельца, но, наконец до него доходит.) Вы, верно, имеете в виду мои прошлые увлечения всеми этими пробирками и колбочками? Припоминаю! Припоминаю! Дела давно минувших дней!.. Это как я смешивал кислоту лимонную с кислотою яблочною; немного сушёной лягушачьей икры, толчёного мрамора, перца, угольной пыли, скипидара… И потом я всё это варил в берёзовом соке, а зачем − и сам теперь уже не помню… Кажется, это было как-то связано с алхимиею, хотя − разве сейчас вспомнишь точно? Ха-ха-ха!.. Да вы садитесь, садитесь.

Ладогин присаживается на далёкую окраину стула. С почтением слушает.

Мне даже и неловко как-то. Тут у меня всё не прибрано. И этот Тришка, слуга мой, такая, знаете ли, скотина вечно пьяная. Вроде ж бы и бить его надобно как можно чаще − это ведь и так ясно, − а вот поди ж ты: не могу, и всё тут! Совестно. Случается, конечно, когда и пришибу, но это − редко. У меня ведь тоже имеются представления о гуманизме, о прогрессе и обо всяких таких-этаких-разэтаких штучках − новых веяниях, то есть. Я ведь читаю… В своё время читал-читывал-почитывал газетки, журнальчики… Так что ни слуг, ни даже собак я стараюсь не бить. По мере возможности. А если уж и бить, то не до крови же! Ну а если уж когда и до крови, то уж хотя бы не до смерти. Ну а ежели и до смерти, то − чтоб сразу. Чтоб долго не мучились − ни человек, ни собака. Конечно, при условии, что для проявления такого рода милосердия будут наличествовать необходимые предпосылки. И в необходимых количествах. Ну а если нет, то и нет. Как говорится: на нет − и суда нет.

Ладогин слушает. Кивает. Улыбается.

Ну а что касательно до химии, то ведь я с нею уже давно распростился. Жизнь затянула. Я потом определился на военную службу. А затем − можете себе вообразить? − затем воспоследовала дуэль. И с нею − злополучное стечение роковых обстоятельств. Впрочем, тогда у меня всё обошлось довольно сносно: суда и кандалов удалось избежать. Но вот из полка, представьте, пришлось убраться. И это мне-то − боевому офицеру! Бывалому вояке и рубаке! Участнику русско-турецкой войны!..

Ладогин.Да… Весьма прискорбно… Весьма… Но мне отрекомендовали вас как очень искусного химика…

Базальтов.Химия! О, как давно это было!.. Ещё задолго до того, как я отличился при штурме Карса! (Подумавши.) Или уже после? Года два-три назад… (С сомнением.) А то как бы и не год?.. Но − всё равно: очень давно. Очень. (Смеётся.) Я ведь ещё и физикою занимался, и метафизикою, и медициною; живописью, и архитектурою − тоже. Да, впрочем, не желаете ли полюбопытствовать? Вот мои проекты и холсты!

Ладогин делает вид, будто любуется чертежами и картинами.

Вон то − чертёж города будущего. Я там уже было рассчитал фундаменты, кладку стен, купола и шпили, да потом махнул на это дело рукою: пропади они пропадом — грядущие эти поколения! Всё равно спасибо не скажут. Так ведь?

Ладогин кивает, улыбается. Проходя мимо мольбертов и чертежей, сохраняет натянутую улыбку.