Эгон Раннет - Пьесы

М а т ь. Что-нибудь плохое?

М а р т. Очень плохое…

М а т ь. Да?.. Этого я и боялась. Ты опять что-то натворил… Мало тебя пороли в детстве! Жаль, руки у меня больные. Говори же!

М а р т. Хорошо. Тебе, мать, я скажу… Ты меня не выдашь.

М а т ь. Кто ты? Откуда пришел?

М а р т. Из-за границы. Да! Я никогда не был в Сибири, мать. В сорок пятом году меня отправили за границу. Я не бандит. Под моей фамилией сидел человек, очень похожий на меня. Понимаешь?

М а т ь (садится) . Ничего не понимаю. Но если нет на тебе вины, почему же не сказать об этом в милиции?

М а р т. Слушай, мать! Я не могу говорить об этом… Я на службе у тех, кто хочет… уничтожить Советскую власть. На тайной службе. Понимаешь теперь?

М а т ь. Ты с ума сошел!.. (В ужасе шепчет.) Значит, ты шпион?..

М а р т. Да.

Пауза.

М а т ь. Встань.

М а р т. Что с тобой, мать?

М а т ь. Я сказала — встань! Так… Иди сюда, становись тут, у окна. Иди, иди! Я хочу посмотреть на тебя…

Пауза.

М а р т. Что ты меня разглядываешь?

М а т ь. Теперь посмотри ты на меня. Посмотри на честную женщину, которая тебя родила. Разве я похожа на волчицу?

М а р т. А я… разве я похож на волка?

М а т ь. Да. Я вижу в тебе волка! Страшно!.. Зачем ты вернулся?

Пауза.

М а р т. Меня послали сюда…

М а т ь. Растили мы тебя с отцом, учили. Сколько забот было… Как же это мой сын пошел по такому пути?

М а р т. Послушай, мать…

М а т ь. Молчи! Все эти годы ты не помогал мне. Кто меня, старуху, кормил и одевал? Подумай! И ты пришел, чтобы разрушить мою жизнь?.. Ты не человек! Ты…

М а р т. Мать, подожди…

М а т ь. Молчи! Я слышала, как ты бросился на Аннику… Я взяла большой грех на душу — не пришла ей на помощь. Думала — может, наладится у вас… О господи, да кто ты?! Опомнись, сын… Покончи с этим! Уйди от них! Неужели ни искры честности нет в твоем сердце?

М а р т. Искра?.. И ты говоришь об искре… Поздно, мать, поздно! Я ведь и сам… Нет, я слишком запачкан. Поздно…

М а т ь. Никогда не поздно, пока человек жив. Пойдешь, признаешься и начнешь новую жизнь. Сколько раз писали в газете о шпионах… Они сами признавались, и их миловали…

Пауза.

М а р т. Это, наверно, не так просто, как ты думаешь.

М а т ь. Тогда я завтра же утром сама схожу куда следует и все расскажу.

М а р т. Нет, мать! Нельзя так наобум… Я уже много недель думаю об этом…

М а т ь. Посоветуйся с умным человеком — и сразу же иди с повинной!

М а р т. С кем мне советоваться? У меня здесь нет честных друзей…

М а т ь. Может, Райесмик?

М а р т. Он?.. (Задыхается от злого смеха.) Он!.. Он!..

М а т ь. Ну да, я понимаю… бывший капиталист… Но если у тебя и вправду нет честного друга, посоветуйся с честным врагом. Поговори с ним сегодня же… Он еще зайдет сюда за Анникой. Поговори, сынок, он умный!

М а р т. С Педаясом?.. Что ты говоришь, мать! Нет… Он плюнет мне в лицо! Он не подаст руки, он оттолкнет…

М а т ь. Тебе надо выбраться из этой грязи, даже если оттолкнут…

М а р т. Я не могу! Ты не понимаешь… Ведь я не один. Я даже всех не знаю… Черт, я с ума схожу! Если я их предам, меня убьют.

М а т ь. Уйти от предателей — не предательство!

М а р т. Но простят ли мне здесь? Еще к стенке поставят… Что мне делать? Смерть — и здесь и там!

М а т ь. Надо выбирать ту, что честнее…

З а н а в е с.

Спустя несколько часов. Со стола все убрано, только гирлянда на дверях напоминает о празднике.

На авансцене справа с мрачным видом сидит на скамеечке Л е м б и т П е д а я с. Он в темном костюме, на груди у него два ряда орденских ленточек. На середине лестницы в застывшей позе — А н н и к а. На ней изящное платье и модные вечерние туфли. М а т ь — она потрясена до глубины души — стоит слева спиной к двери. М а р т Т у й с к ходит по комнате. На его лице стыд и отчаяние.

П е д а я с. Как же ты попал за границу?

М а р т. Я был солдатом гитлеровской армии и выполнял приказы командования. Когда все было кончено, мы подались в леса. Оттуда меня переправили дальше, за границу.

П е д а я с. А там?

М а р т. Много лет работал на химическом заводе. Ждал, когда наступит мой черед. Жил с сердцем, разодранным надвое… (Смотрит на спускающуюся Аннику — она отворачивается от него.) Пойми меня правильно, Педаяс: есть любовь, которая сильнее любви к женщине. Я был оторван от своего народа, и это мучило меня больше всего. Поэтому я вернулся…

Анника садится на скамейку рядом с Педаясом, тот обнимает ее за плечи.