Ольга Хомич-Журавлёва - Галерея неудачников. и другие рассказы и повести

Любовник бросил её потому, что она похудела.

Нарыдавшись вволю, Рита приехала домой. Денис, с порога, дерганой скороговоркой завопил:

– А, явилась! Собирай свои шмотки и вали отсюда.

Рита, не раздеваясь, вошла в гостиную, где на изящном диванчике восседал полный мужчина почтенного возраста. Весь его респектабельный облик выражал абсолютную удовлетворенность своей персоной. Рита сразу узнала депутата, лицо которого часто мелькало на экранах телевидения. Перед депутатом стоял антикварный кофейный столик, на который родители Дениса даже дышать боялись. Теперь он был заставлен столь же антикварным серебряным сервизом, который заполняли всевозможные яства.

– Кстати, – уже более успокоившись, произнес Денис, – познакомьтесь – это мой Коленька… Николай Брашевич. А это моя условная жена. Я тебе говорил о ней.

Депутат невозмутимо взял бутылку «Хеннесси», капнул из неё в серебряные, инкрустированные изумрудами, наперстки и предложил Рите. Она отрицательно замотала головой:

– Благодарю вас. Денис, объясни, что происходит, почему ты приводишь своего любовника в наш дом? Что скажут родители?

– К кому домой?! Ты здесь никто, по условиям договора! А родители наконец-то сдохли! Авиакатастрофа! Во прикол! Хорошо, у них ума хватило не брать наш самолет – наняли в другой фирме. Короче, собирай вещи и вали отсюда! – Рита в оцепенении опустилась на противоположный от депутата диванчик. Земля уплывала из-под её ног.

– Кофейку? – всё так же невозмутимо и предельно вежливо предложил депутат.

Рита посмотрела на его расплывшееся холёное лицо, на свирепого Дениса, выкидывающего её вещи из спальни, взяла с инкрустированного столика пирожное с нежнейшим кремом и принялась жевать сладкую массу, поглощая её все с большим остервенением.

В хаосе разверзшейся перед ней неизвестности, Рита ясно, с удивлением и неожиданной радостью облегчения вдруг осознала, что она больше не Чайка.

Однажды она поняла, что не хочет просыпаться. Просто не желает выходить из сна в реальность, оттого, что не стало особых причин для продолжения земной жизни.

Самое лучшее, что с ней могло произойти – уже случилось. По крайней мере, она так думала.

Нина Мефодиевна окончательно и бесповоротно считала себя личностью весьма заурядной и ничем не примечательной. У неё всегда и в любом возрасте был стандартный рост, стандартный вес, среднестатистические размеры обуви и одежды. Она одевалась в обычные вещи, почти не наносила макияж на своё слегка веснушчатое лицо. Коротко стриглась, регулярно делала перманент и носила причёсочку с легким начёсиком. Словом, выглядела всегда элегантно и безлико. На улице её часто окликали прохожие, путая со своими знакомыми. Подруг у неё не было. И своим сослуживицам, которые смотрели на Нину Мефодиевну как на пустое место, она иногда с усмешкой жаловалась, что «Тот, кто сидит наверху», совсем забыл о ней, так как ничего в её жизни не происходило – ни плохого, ни хорошего.

Нина Мефодиевна работала библиотекарем в областной библиотеке, на абонементе для дошкольников и учащихся младших классов. К детям она относилась – никак. Так, ходят маленькие особи человеческой расы, тонкими голосками просят почитать всякую ерунду. Нина Мефодиевна, с дежурной улыбкой на тонких губах, терпеливо выдавала книги, заполняла формуляры, оформляла тематические стенды, звонила должникам, и просто «подыхала» от скуки.

Неделю назад она отметила сорокапятилетний юбилей, на котором родной коллектив подарил ей трехтомник Гумилева. Расщедрились, стервы. Сидят на своих абонементах, раздуваются от гипертрофированного высокомерия, пыхтят, ненавидя друг друга, и все, как одна – старые девы. Нину Мефодиевну они презирали больше всех. У каждой из них за плечами было хотя бы по роману с настоящим сексом. Нина Мефодиевна имела глупость однажды рассказать им, что она только один раз целовалась с прыщавым, страшненьким студентом, на заре своей унылой молодости. Мрак. С тех пор она негласно отошла в разряд третьесортных старых дев.

Какой день недели? А без разницы! Но как же работа? Опять двадцать пять! Раз решила не просыпаться – земные дела её больше абсолютно не интересуют. А уж тем более треклятая библиотека. Осознав, что ей больше не надо будет сидеть на опостылевшем абонементе, Нина Мефодиевна решила осмотреться по сторонам. Сон как сон. Сюжеты банальные – так, обрывки из её бывшей нехитрой жизни, той, которую сухо называют «бытием».