Татьяна Шуран - Пульс

Больше всего меня поражало то, как Влад разбирался в людях. Казалось, ему достаточно одного взгляда, чтобы узнать о человеке все его мысли и тайные страсти. От проницательности Влада мне порой становилось не по себе… но, с другой стороны, не потому ли наше общение проходило так на удивление комфортно и беззаботно, что он словно угадывал мои слабости и бережно ограждал от впечатлений, которые могли быть мне неприятны?

Порой я спрашивала себя: сколько должен был пережить этот молодой ещё на вид человек, если по его характеру и поведению его можно было принять за зрелого, прошедшего через многие жизненные испытания мужчину? Иногда Влад казался мне отрешённым в душе от всех соблазнов и суеты, словно неземное существо. Я невольно пристальнее всматривалась в его холодные топазовые глаза, которые мерцали в полутьме, как глаза тигра, и он смущался.

Некоторые странности в его поведении я начала замечать не сразу, а когда заметила, списывала всё на разные не известные мне условности, принятые в кругу «избранных мира сего». Поскольку я вовсе не планировала занять какое-то заметное место рядом с Владом, я не обращала особого внимания, когда у меня складывалось впечатление, что он хотел бы скрыть наши отношения от каких-то своих знакомых. Порой он исчезал на несколько дней без объяснений, упомянув только, что «некоторое время нам лучше не встречаться», порой посреди какого-то вечера вдруг вставал и настойчиво просил меня уехать вместе с ним сейчас же в другое место… Но в конце концов я заупрямилась:

– Ты что, стыдишься меня? Ты иногда как будто боишься, чтобы нас не увидели вместе!

Он вздрогнул и посмотрел на меня с таким страданием, что я пожалела о своей вспышке.

– Тамара, – мягко сказал он, взяв меня за руку. – Поверь, ты мне очень дорога. Именно поэтому я предпочёл бы оградить тебя от лишнего внимания. Я не хочу посвящать тебя в тонкости нашего семейного бизнеса, но вспомни, пожалуйста, что я тебе говорил: я приехал по делу, вынужденно. Здесь у меня вовсе нет друзей, с которыми я мог бы тебя познакомить. Я не хочу представлять тебя людям, которые могут быть опасны, – он произнёс это так серьёзно, что я смутилась. Может быть, он шутит?

– Влад, но какие «дела» у тебя могут быть с такими опасными, по твоим словам, людьми?.. Мне кажется, ты преувеличиваешь…

– Возможно, – спокойно согласился он. – Просто… мне хотелось бы быть более уверенным в своём положении прежде, чем… Подожди ещё немного, хорошо?

Я рассмеялась.

– Влад, но чего мне ждать? Я ведь не набиваюсь к тебе в спутницы жизни… Мы не брали на себя никаких обязательств, мы оба свободны…

Влад посмотрел на меня так, словно хотел бы сказать больше, чем мог.

* * *

Зато он стал чаще приглашать меня к себе. Мне ужасно нравилось бывать в его очаровательной квартире на верхнем этаже небоскрёба; она была очень просторной и своей оригинальностью полностью соответствовала характеру владельца. Сквозь цельное окно от пола до потолка можно было наблюдать роскошную панораму огней столицы под бездной тёмного неба; внутри – чёрно-белые шкуры, круглая кровать, покрытая удивительно мягким покрывалом с серебристыми узорами, утопленная в полу мраморная ванна – как огромный аквамарин, и масса фотографий с призрачными пейзажами на стенах… Впервые увидев всё это великолепие, я почувствовала себя неловко; мне казалось, что такая обстановка идеально подошла бы для холёных, стильных женщин, настоящих пантер в человеческом обличье, но не для моей невзрачной персоны… Однако Влад так непринуждённо принял меня, что вскоре мы весело шутили и смеялись, когда он учил меня готовить настоящий кофе по-турецки на песке. Я совсем забыла, что я в гостях, и ослепительная роскошь этих апартаментов стала казаться как бы естественным продолжением необыкновенной красоты Влада; он доводил до совершенства всё, к чему прикасался.

Влад показал мне моё фото – то самое, первое, которое сделал в памятный вечер нашего знакомства; вышло, правда, очень красиво.

– Хочешь продолжить сессию? – с улыбкой предложил он. Я замялась.

– Но… ведь я не готовилась… – я с сомнением оглядела свой наряд: в сравнении с остальным моим гардеробом мягкий чернильно-синий свитер из тонкой шерсти и тёмные брюки были недурны, но здесь, в этой необычной обстановке, где всё овеяно тонким художественным вкусом и беззастенчивым богатством… я выглядела именно тем, кем была: скованной, неискушённой «правильной девочкой», случайно попавшей в высшее общество. Влад усмехнулся.