Борис Полухин - Тошнота.Ру. Сборник непрошеных драм с комментариями С. Ф.

ТАВРУЕВ. Тебе, Анатолий, мерещиться не та Елена – ущипни себя за бороду.

АНАТОЛИЙ. Не та? ( В недоумении вновь поворачивается к холсту. )

ТАВРУЕВ ( резко ). Анатолий, мне сейчас не до говорильни. Я жду модель. Она вот-вот придет. ( Демонстративно смотрит на часы на руке. ) Мне нужно собраться. Я настроен работать. Придется вам сейчас покинуть мою мастерскую. ( Друзья недоуменно переглядываются, но уходят. )

ВАСИЛИЙ. Пойдем, Анатолий. Пока хозяин мастерской нас пинками не погнал.

Тавруев один, подходит к мольберту.

ТАВРУЕВ. …хохочешь, Кадетова? Щелкнула меня по носу! Поделом. Выставился с тонкой иронией на поклонницу Рафаэля . И когда? Когда восприятие зрителя оборвалось на оправе очков. А высшим мерилом красоты стало – хотеть такую… ( Собирается снять холст со станка. Но снова раздается звонок в дверь. Кричит. ) Открыто!

Входит Елена.

ЕЛЕНА ( нервно ). Кирилл, извини, куртку я не буду снимать. Я ненадолго. Я зашла попрощаться, чтобы не быть бестактной. ( После короткой паузы. ) И сказать тебе спасибо за науку. В твоей мастерской, Кирилл, я многое поняла. Что я просто женщина со всеми ее слабостями и недостатками. И хочу, чтобы меня любили и восхищались мной такой, какая есть. Менять себя уже поздно. Я устала.

ТАВРУЕВ. Быстро ты выдохлась. Но, видишь ли, Елена, есть одна закавыка. Чтобы было милым все, чему ты даруешь жизнь, ты недостаточно наивна и непосредственна.

ЕЛЕНА ( иронично ). Скорее недостаточно умна… по твоей теории. Надо ж придумать, что женщина умна – умом своего мужчины. Хотя с этим я, может, и согласилась бы. Но при условии, что мужчина меня любит. А когда я нужна ему только, как натура для подиума и по настроению для тахты… О, я поражаюсь самой себе. Как я могла пасть до ню-гейши? Даже купилась на твой принцип. Не унижать Красоту презервативом! Рисковала своим здоровьем. Но кажется, я, наконец, вырвалась из этого рабства. Я ухожу. Прощай, Кирилл!

ТАВРУЕВ ( насмешливо вслед. ) Одумайся! ведь женщина – это вечное искание кому бы подчиняться. ( Снимает с мольберта холст. Бросает его в стопку других в углу мастерской. )

На развале картин уличных художников на Крымском Валу. Тавруев ( уже в черной кожаной куртке ) ходит среди посетителей вдоль стендов, механически рассматривает выставленные полотна.

ТАВРУЕВ. Сюда-то зачем меня ноги принесли? На шумное буйвище мертворожденных холстов. Хотя, тихие модные галереи – тот же погост в яркой упаковке. ( Вдруг при виде одного полотна останавливается. ) Кажется, один холст тут окунули в живую и мертвую воду… Этот портрет рыжеволосой женщины – уличный шедевр! И не только. Даже великим мастерам прошлого редко удавалось вдохнуть жизнь в краски дисгармонией. Страха и нежности, как на этом портрете… Моляру выпала шальная удача на один раз? Что-то здесь не так? ( Подходит к холсту. Молодой уличный художник, видя заинтересованность его картиной, приближается к Тавруеву. )

УЛИЧНЫЙ ХУДОЖНИК. Вижу, Вам понравился этот портрет. Хотите приобрести его?

ТАВРУЕВ. Почем он?

УЛИЧНЫЙ ХУДОЖНИК ( неуверенно ). Ну, тысяч тридцать… пять. Рублей, конечно. ( Тавруев начинает хохотать. ) Ну, двадцать…

ТАВРУЕВ. Коллега, я давно так не смеялся. Будь я не художником, а галеристом мошенником, я бы сейчас же кинул тебе эти деревянные. И быстро смылся бы с этим портретом. Пока простак не понял обмана. Даже в не самый базарный день этот портрет стоит не меньше пятидесяти, а то и ста тысяч евро.

УЛИЧНЫЙ ХУДОЖНИК ( ошарашен ). Коллега издевается?

ТАВРУЕВ. Да нет. Я пересмотрел кучу современных портретов – равного этому не встречал. Так что, когда у тебя будут спрашивать его стоимость, говори настоящую цену. Этот портрет достоин, чтобы его увидел мир.

УЛИЧНЫЙ ХУДОЖНИК. Так ты не шутишь.

ТАВРУЕВ. Нисколько. Вот только меня мучает один вопрос. Что за тайна у этого портрета? Не расскажешь, что тебя побудило его написать.

УЛИЧНЫЙ ХУДОЖНИК. Сразу чувствуешь, что перед тобой настоящий художник. Никто еще не спрашивал меня о тайне создания этого портрета. Даже мои близкие друзья художники. А она есть. ( Вспоминает. ) …это была ночь перед опасной для меня операцией на глазах. Я был тогда в панике. Мне казалось, что жизнь для меня кончилось. Завтра я ослепну. Сам понимаешь, каково это осознавать художнику. Тут ко мне в мастерскую зашла жена. Меня пронзило, как током. Я же больше ее не увижу!.. Я схватил чистый холст, поставил его на мольберт. Попросил жену остаться. Я за ночь написал ее портрет.