Андрей Вейцлер - Пьесы

Д м и т р и й. Ты больше не любишь меня?

И р и н а. Люблю…

Д м и т р и й. Не уезжай… Не уезжай от меня.

И р и н а. Я уезжаю не от тебя… Помнишь, ты сам сказал когда-то: «А если я могу больше…» Я уезжаю… Учиться у людей, у времени. Я знаю, мне будет очень трудно без тебя. Ты только жди меня. Ты только верь в меня, так же как ты поверил в меня в тот вечер, во время заката, похожего на пожар… Мы обязательно найдем друг друга… (Пауза.) До свидания…

Д м и т р и й. С чем ты прощаешься?

И р и н а. С грозой, с ночью, с песней… Только все это будет снова, Дмитрий, обязательно будет!

А л е к с е й.

О т е ц.

М а т ь.

М а р и я.

Ф е д о р.

В э п и з о д а х:

Л и ф т е р ш а.

Ч е л о в е к в р а с с т е г н у т о м п а л ь т о.

Д о м о у п р а в в п а п а х е.

П а р е н е к в к о р о т к о м п а л ь т о.

Д е в у ш к а и з а д р е с н о г о б ю р о.

С т а р и к с т р о с т ь ю.

Ж е н щ и н а в п л а т к е.

С е д а я ж е н щ и н а.

В ы с о к и й п а р е н ь Н и к о л а й.

Т о т, к о т о р о г о и с к а л и.

На город падает снег. Луч света освещает человека. Это П а р е н ь лет девятнадцати. Он держит в руках распечатанное письмо.

П а р е н ь (читает адрес) . «Город Москва, Арбат, тридцать, квартира три… Балашову В. А.» Распечатано… (Читает письмо.) Да… (Кладет письмо в карман.)

Сцена освещается.

Это подъезд большого московского дома. Появляется Л и ф т е р ш а. Она долго смотрит на Парня.

Пауза.

У вас такой живет? (Показывает письмо.)

Л и ф т е р ш а. Ты что, сам не видишь? Вон список жильцов. Потом, там же «Арбат» написано, а у нас — Большой Афанасьевский переулок.

П а р е н ь. А почему оно у вас тут, в подъезде, валяется?

Л и ф т е р ш а. Мало ли что у нас валяется… (Пауза.) Ты что тут второй час околачиваешься?

П а р е н ь. Жду.

Л и ф т е р ш а. Больно долго ты ждешь. Вот на прошлой неделе в четырнадцатом доме квартиру обворовали. И разговоры у тебя странные… Кого ждешь-то?

П а р е н ь. Ее.

Л и ф т е р ш а. Это кого — ее? Из какой квартиры?

П а р е н ь. Не знаю. Нездешняя она.

Л и ф т е р ш а. Что? Нездешняя? То есть как это нездешняя? А ты кто такой? Кто ты?

П а р е н ь. Я… Гамлет…

Комната в одной из обычных московских коммунальных квартир. В комнате много вещей, потому что она является для своих жильцов и спальней, и гостиной, и столовой. Здесь живут трое: отец, мать и сын. Сегодня вечером дома только О т е ц и М а т ь. Мать ставит в вазу букет свежих подснежников. Она выглядит молодо, и к тому же она красива. На диване сидит Отец. Это крупный человек лет пятидесяти. Он читает вечернюю газету.

М а т ь. Жаль, что ты сегодня не смог поехать со мной на дачу к Наташе. Целый день мы с ней гуляли, и я ни капельки не устала. Такой воздух — просто чудо. И эти подснежники… Ты поставил чайник?

О т е ц. Во-первых, я недолюбливаю твою Наташу, а во-вторых, я не очень люблю гулять по грязи. У меня после этого целую неделю ноги ломит.

М а т ь. Ты чайник поставил?

О т е ц. Поставил.

М а т ь. Смотри, убежит.

О т е ц. Я по часам заметил.

М а т ь. Никакой грязи не было. Вот странно — тепло и не тает. А подруг моих ты всех недолюбливаешь.

О т е ц. Почему всех? Я просто не люблю, когда ты так долго задерживаешься, как сегодня. Прихожу с работы — тебя нет.

М а т ь. Мы с Наташей заболтались, и уже темно стало. А ты же знаешь, что я с детства боюсь темноты.

О т е ц. В прошлый раз, когда ты пришла в три часа ночи с именин, ты темноты не боялась?

М а т ь. Не говори глупости: в городе — это совсем другое дело. А там мы боялись одни идти на станцию. Пришлось ждать Наташиного соседа. Он очень приятный человек, кстати, в детстве он занимался боксом. Вот почему я и задержалась.

О т е ц. Вскипел. (Уходит.)

М а т ь (одна) . Вечно он ворчит.

Возвращается О т е ц. Начинают пить чай.

О т е ц. Дача у Наташи большая?

М а т ь. Комнаты три, терраса и сад приличный. Вообще там места довольно красивые. Река, лес, летом много грибов. Говорят, там была дача Керенского, а он бы в плохом месте жить не стал.

О т е ц. Послушай, комнату там нигде нельзя снять? А то мне наше Востряково до чертиков надоело. Надо, надо уже думать о лете. А то опять просвистим, как в прошлом году. Снова какой-нибудь мальчишка, вроде как у Егоровых. Он, по-моему, с пяти часов утра начинал вопить. Сахарницу дай мне, пожалуйста. И вообще мне надоели эти перенаселенные дачные поселки. За керосином всегда очередь, леса нет, кинофильмы вечно старые. Нет, надо, надо уже думать о лете.