Дмитрий Босяченко: Один день. Три новеллы о необратимости

Проклинала здоровых детей. Не понимала, чем эти «заурядные, тупые выродки» заслужили лучшей судьбы? Так я их называла. Так злилась. И желала порой, чтобы с ними случилось то же самое… это ужасно.

Я завидовала «нормальным» семьям. Завидовала себе прошлой. Когда могла гулять, играть с тобой и посвящать время себе. У меня были увлечения. Я была красивой. Нравилась мужчинам. После твоего отца у меня были отношения. Может, я пыталась таким образом отомстить ему или что-либо доказать? Неважно.

А потом ты сросся с кроватью окончательно. Тебе исполнилось восемнадцать. Мне всего – 42, но я казалась себе старухой. Я ненавидела себя по всем статьям. Моя жизнь, моя бесчувственность, мой эгоизм, злоба, зависть, ненависть, моя преждевременная старость, моя жизнь, мой сын. Да, я ненавидела себя и за тебя. За то, что родила тебя. Именно тебя. Связав наши несчастные судьбы. Подарив тебе такую несчастную жизнь. И не знала, как избавиться от этих мыслей. Я выедала себя изнутри и всё чаще притворялась. Улыбалась, ходила быстро и будто бы легко, отвечала чаще «хорошо», нежели «нормально» и совсем никогда – «плохо». Но в душе было всё наоборот. Сердце стало слишком полным, как камень. Жалость – это камень. Жалость без любви. Чувствовать (что угодно) – легко. Думать об этом – тяжело.

Я устала, выдохлась, почувствовала вдруг, что предаю тебя смертельно, непростительно. Захотелось бежать. И забыть обо всём на свете. В том числе и главное о тебе.

Я хочу видеть свет и трогать мороз, и есть снег. Хотел. Изредка у нас получается погулять. Очень редко. Мне жалко её и потому на вопрос, который звучит, всё реже: «Хочешь, погуляем?» – я отвечаю, из всех сил притворяясь искренним: «Конечно, нет! Чего я там не видел», – всё чаще слыша тишину, согласное молчание, вместо прежних приятных уговоров.

Подошло время обедать. Нет мамы – нет обеда. Логично. Я не голоден. Не страшно. Прислушиваюсь то и дело к дверному замку. Его щелчок – моё спасение. Дверь молчит, молчат стены. Интернет достал. Нашел, что дети.. то есть взрослые, которые стали инвалидами ещё в детстве с похожими травмами и диагнозом редко доживают до тридцати.

Мне 24.

Включаю ТВ, чтобы не думать. В случае чрезмерного напряжения мозга – жмите на кнопку. Превосходно помогает.

Там:

1. Обручальное кольцо. Сериал.

2. Ефросинья. Продолжение. Сериал.

3. Вести

Чуть задерживаюсь на канале, чтобы по бегущей строке узнать стоимость доллара. Зачем? Да, просто так. Знать, что что-то меняется.

4. Обзор. Чрезвычайное происшествие.

5. Виола Тараканова в мире преступных страстей. Сериал.

6. Любовь-морковь. Комедия.

7. «Мой друг зонтик», «Чуня» и т. д. Мультфильмы.

8. Дом 2. Lite.

9. Следаки. Сериал.

10. Я против! (Прямой эфир)

11. Дорожные войны.

12. Биатлон. Чемпионат мира.

13. Хочу ребёнка. Мелодрама.

Тут главное не увлечься.

14. Каникулы в Мексике 2…

И такие передачи не позволяют мне этого сделать. Кстати, после просмотра телевизора не обязательно гипнотизировать стену, чтобы опустошить башку перед дорогой.

«ВЫКЛ».

Мамы нет уже часов шесть. И я собираюсь в новое путешествие:

«Я иду её искать. Я иду возвращать её домой. Ко мне. Собрался спешно. Подбирать фасоны нет времени, что если она в беде? Вдруг ей стало плохо или остановилось сердце, пьяный убогий подросток ударил её, или она попала под машину, или в руки какого-нибудь психа? Интернет кишит подобными случаями! Я должен спасти её. Это логично.

Я беру немного денег, телефон, паспорт, свинцовую гирьку против гопников – она удвоит силу удара, помню, так говорили мои друзья во дворе.

Нужно действовать быстро, ведь скоро начнёт темнеть, что затруднит поиски. Я бегу по луже, утопая в грязи, плевать на одежды и пусть на меня смотрят, как на психа – ноги для того и нужны, чтобы преодолевать препятствия, а не обходить их!

Чего бы с ней не случилось, вряд ли помощь придёт со стороны. Я мчусь по дорогам, запрыгиваю в трамвай. Он едет слишком медленно! Откуда я знаю куда идти? Не знаю! Просто бегу, доверяясь интуиции, решаю, куда завернуть в последний момент, не зная, что ждёт меня за углом.

Я спрыгиваю с трамвая через три остановки – к продуктовому рынку (я пробегаю его насквозь, не думая – по привычным координатам, проверенному нашими ногами пути. Её нет) – за ним галерея (где я был однажды с отцом, вместо последних уроков, тайком от матери), и я вокруг, и я за неё (так, через двор короче) – супермаркет кишит чужими людьми («вы видели, вы видели? – может с утра, может днём.. здесь… не было моей мамы»? – никто не знает) – длинная ровная, спокойная и монотонная, как древняя почти иссохшая река, узкая улица городского бульвара отнимает не мало сил у пешего, а я бегу! (десятки лавочек, скрепками держащие контуры проспекта, чтобы те не расползлись на дорогу и в грязные дворы, усеяны людьми всех возрастов, дурацкими декоративными собаками, не понимающими, что с ними происходит, бутылками, обёртками, пьяными телами – всем, чем угодно, кроме неё… усталой)