Горчичников . Но самое мучительное и самое главное происходит в отношениях мужчин и женщин. Да. Кажется, что это для удовольствий человек стремится, а оказывается, именно это стремление улучшить свою природу и выделило его из остальных живых сообществ и устремляет вперед. И его как бы посылают вперед по этому пути рыбы и насекомые, птицы и млекопитающие, как бы машут ему прощально платочком. И жалеют его. Ведь на этом пути, Алена Васильевна, кроме наслаждений и комфорта мыслей, человека с ранних детских лет начинает мучить и доводить до отчаяния знание о своей скорой смерти. Да!
Входит Коляскин.
Коляскин . Это, оказывается, город Отрадное. Следующая – Мга.
Пауза.
Тимофеева . Ты что, на станции был?
Коляскин . Что ты? Я ж только вышел.
Тимофеева . Ну и иди. (Горчичникову.) А еще?
Горчичников . А еще… Я не хотел без Петра Викторовича говорить, потому что это получится как бы попытка украсть, или можно назвать – исподтишка, хотя эти дела почему-то так делают и считают, что это правильно…
Коляскин . Я пойду, там посижу. Или – поехали домой, Алена!
Тимофеева . Можешь ехать совсем.
Коляскин, вздохнув, остается.
Горчичников . Мне бы не хотелось, Петр Викторович, пользоваться также своим преимуществом в умении выразить себя. Но я утешаюсь тем, что в человеческих отношениях речь значит меньше, чем взаимные откровенности или неприязнь в поведении, во взгляде, даже, бывает, на расстоянии. Я замечал. Вдруг появляется неприятный тебе человек метров за двести от твоего дома и у тебя мгновенно портится настроение и тут – вот он, через четыре-пять минут стучит в дверь.
Тимофеева(встает, подходит к двери комнаты, открывает ее, Горчичникову). Ты здесь ночуешь, Толя?
Коляскин и Горчичников одинаково ошеломлены.
Горчичников . Да… Это я с детства здесь… живу.
Тимофеева . И здесь-то книг сколько… (Оборачивается, Горчичникову). А ты любишь уют, оказывается. Одна лампа на столе, одна люстра, и одна над изголовьем. И коврик перед диваном. Вот только обои лапастые. Надо переклеить.
Горчичников(встает, топчется около Тимофеевой). Да… Наверно…
Тимофеева . А чтобы тебе было удобно заниматься, надо купить кресло. А здесь встанет швейная машина.
Коляскин . Он что, сам шьет?
Тимофеева . Не знаю. Это моя машина.
Коляскин . Зачем? Ты же недавно купила.
Тимофеева . Недавно.
Коляскин . Ну вот. А уже продаешь.
Тимофеева . Я не продаю. С чего ты взял?
Коляскин . А что?
Тимофеева . Ничего.
Закрывает дверь, садится на стул.
Коляскин . Ему зачем машинка?.. Матери его, что ли?
Тимофеева . Ты, Петя, иногда становишься, как сундук: на тебе хоть прыгай, хоть в карты играй. (Горчичникову.) Толя, объясни ему.
Горчичников(он бледен, торжествен). Насколько я понимаю, Петр Викторович, в образовавшейся ситуации мне предстоит установить статут…
Коляскин . Ох, да замолчи ты! (Закрывает уши ладонями.) Куда я попал, а?.. Давай отсюда как-нибудь сваливать!.. Что это ты про машинку, Алена?.. Про машинку-то ты что?..
Крутит у нее перед глазами ладонью, привлекая внимание. Она в досаде бьет его по руке.
Тимофеева . Ты слушай, что тебе человек объясняет!
Коляскин . Да какой это человек? Это… две программы на одном канале! (Горчичникову.) Сейчас как дам сверху – нормально заговоришь!
Тимофеева . Ах, та-ак! Хорошо. Тогда я тебе объясню. Мы с Толей решили пожениться.
Пауза.
Коляскин . С каким Толей?
Тимофеева(кивая на Горчичникова) . С ним.
Коляскин(пауза). Поехали домой, Алена.
Тимофеева . Езжай. Я уже там не живу.
Коляскин . А где ты живешь?
Тимофеева . Здесь.
Пауза.
Коляскин . Здесь. А почему здесь? С кем?
Тимофеева . Ну что за сундук, действительно!.. С ним! С Анатолием!
Коляскин . Да брось ты. Хватит, Алена. Едем домой.
Тимофеева . Толя, подойди.
Горчичников подходит. Тимофеева обнимает его и целует. Коляскин хохочет.
Читать дальше