Евгений Калачев - Сеть Петровского. Часть 1

– Неплохо, – оценил Фролов, бросив короткий взгляд в сторону Серого, – но этого придурка любой считает. Слабо кого посложнее?

– Ты о чем? – не понял Петровский.

– Ну, ты мне тут типа пытаешься показать, как круто разбираешься в людях, – с ухмылкой пояснил Фролов, – но чтобы понять все об этом типе, не надо быть крутым психологом. А кого посложнее прочитать слабо? – Дмитрий улыбался во весь рот.

– Я что, похож на клоуна, показухой заниматься? – Петровский поднял глаза от тетради, которую между делом уже начал подписывать, – ты спросил, я ответил, что о нем думаю. Вот и все. Ты не по адресу…

– Но все же! – раззадоривал Фролов, – ну так, ради прикола! Ну, давай попробуем, круто же!

Петровский не находил в этом соревновании комнатных психологов ничего крутого, но отчетливо понял, что Фролов не отстанет. Он вздохнул и поднял взгляд на аудиторию.

– Мертвого достанешь! Ладно, о ком хотел бы услышать? – Петровский осторожно показал на стайку симпатичных девушек, на которых некоторое время назад бесцеремонно глазел Серый, – вон те красотки – будущий женсовет группы. Будут держать, так сказать, высшее сословие среди наших девчонок. Набор, в основном, по внешности, ну и пара прилипал по интересам и для самоутверждения вроде вон той пухлой, – он вновь едва заметно кивнул на одну из девушек, – половина – явно из села «Верхние Решеты», но ставить себя будут повыше остальных. В этот женсовет войдут не все…

– Не все, – Фролов скорее просто повторил, чем спросил.

– Да, многовато их, – пояснил Петровский, приняв это за вопрос, – в таком близком контакте вырисовывается слишком крутой серпентарий. Кое-кто отсеется, скорее всего, самые адекватные, будет банально неинтересно. Вон она, например, – он кивнул на темноволосую девушку, которая стояла с самого края и задумчиво накручивала волосы на палец. Поймав взгляд Фролова, она на секунду подняла глаза, но сразу же смущенно отвернулась.

– Так открыто не глазей, не в зоопарке! – одернул Петровский, – вот тебе и факты! Вроде и слушает этот галдеж, а срисовала тебя почти сразу, как ты на нее уставился. Ей неинтересно. Она отсеется, – Петровский закончил подписывать тетрадь и отложил ее в сторону, – возможно, впоследствии найдет себе друзей и подруг среди нынешнего планктона.

– Планктона? – переспросил Фролов.

– Точно, – кивнул Петровский, – знаешь, что такое планктон? Организмы, которые находятся в воде во взвешенном состоянии. Куда понесет течением, туда они и плывут. В нашем случае это не самые уверенные в себе мальчики и не самые сексуальные девочки, которые в виду скованности и заурядной внешности будут пока плыть по течению. Это не значит, что все они конченые, кого-то еще прибьет к нужному берегу, кто-то найдет себя. А кого-то, увы, просто сожрут. Вот и говорю: планктон, – он в упор посмотрел на Фролова.

– Понятно, – хмыкнул тот, – допустим. Ну, а тебя-то кто обидел?

– Не понял! – резко сказал Петровский, мгновенно напрягаясь.

– Да все ты понял! – вкрадчиво проговорил Фролов, выдерживая взгляд, – сидишь тут, лепишь ярлыки, рассуждаешь о людях, как о животных…

– А что, большая разница? – Петровский прищурился, – хотя нет, ты прав, есть разница! Животное не в пример лучше! Оно никогда не станет убивать или трахаться ради спортивного интереса! А человек запросто… да, животные явно лучше, – последние слова он сказал уже тише и глубоко вдохнул, потому что почувствовал, что начинает заводиться. Фролов, сам того не зная, задел за живое.

– Вот то-то и оно! – хмыкнул Фролов, – сам же светишься, потому и спрашиваю: что у тебя случилось в жизни, что ты про людей вот так?

– Не твое дело, – снова резко ответил Петровский.

– Как знаешь, – Фролов развел руками. Было видно, что он обиделся. Ну, и хрен с ним. Не нравится, пусть валит, куда хочет, никто его не держит.

– А про того типа что скажешь? – неожиданно спросил Дмитрий, указав на студента, одиноко сидевшего у окна в дальнем конце аудитории. Петровский проследил направление и увидел среднего роста и телосложения паренька восточной внешности, который сидел один и задумчиво смотрел в пространство. За все время он так ни с кем не заговорил и не попытался познакомиться. Создавалось впечатление, что ему было все равно, что Петровский и озвучил.

– Ему по фигу, – сказал он, – в смысле, по фигу вообще на все. Не контактирует, не пытается как-то себя поставить. Но что-то мне подсказывает, что кататься здесь на нем никто не будет. Почему он такой – не спрашивай, причин может быть миллион. Я бы лично не стал к нему цепляться. Даже на месте старших…