Евгений Калачев - Сеть Петровского. Часть 1

– Факты. Я уже понял, что ваш Петровский – очень страшный человек, которого вы сами почему-то не смогли удержать под контролем. Но мне нужны факты, чтобы остановить его самого и его банду.

– Достаточно будет обезглавить их. Без Петровского «сеть» прекратит существование. И у меня есть для вас факт. Очень крупное и серьезное дело. Пожалуй, самое крупное за все время существования «сети». И он пойдет сам. Просто не доверит кому-то другому. И тогда вы сможете поймать его за руку. И положить конец всему этому…

– Сережа, ты покушал? – послышался оклик мамы из комнаты.

– Да, мам, спасибо! – отозвался Макаров, поднявшись из-за стола.

– Да ладно, оставь, сама помою, – мама вошла на кухню, – в институт ведь опоздаешь.

– Не опоздаю, мам! – Сергей улыбнулся и включил воду, – еще целый час, как раз приду к началу пары. Негоже опаздывать в самый первый день, – он принялся натирать тарелку.

– Ты после занятий на тренировку, или как? – уточнила мама, осторожно садясь за кухонный стол, такой же маленький, как и сама кухня в квартире Макаровых.

– Да, – Сергей поставил тарелку на полку кухонного шкафа и повернулся к маме, – я поговорил с Павлом Дмитриевичем, и он разрешил мне пока посещать тренировки. Дмитрич – хороший мужик, мам, он все понимает, – на секунду в глазах Макарова мелькнула грусть, но он поспешно подавил негативные эмоции. Незачем лишний раз расстраивать мать, здоровье у нее и так слабое.

– В следующем месяце все равно придется платить, – мама тяжело вздохнула.

– Я решу эту проблему, мам, не переживай, – Макаров сел за стол и взял мать за руку, – что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю.

– Ты уже совсем взрослый, – негромко сказала мама, глядя на рослого и широкоплечего Сергея, выглядевшего старше своих восемнадцати лет.

На некоторое время в кухне воцарилось молчание. Было слышно, как из старенького крана капает вода. Макаров встал и задумчиво посмотрел в окно, за которым понемногу сгущались тучи. День обещал быть пасмурным и дождливым.

– Ты скучаешь по папе? – очень тихо спросила мама, спустя минуту.

– Да, – честно ответил Сергей, не оборачиваясь.

Мама встала, подошла и положила руки сыну на плечи, до которых едва доставала высокому Макарову.

– Наш папа сейчас где-то на небесах, – произнесла она, – господь всегда забирает лучших, Сережа, ты же знаешь. Одному ему известно, почему происходит так, но, значит, так должно быть…

– Да, – Сергей вновь ограничился кратким ответом, – наверное…

– Мы справимся, – сказала мама, глядя сыну в глаза, – вместе мы справимся, сынок. Не переживай.

– Конечно справимся, мам, – Макаров поцеловал мать в макушку и пересек кухню, – ладно, мам, мне надо собираться. А то и вправду опоздаю, – он улыбнулся, обернувшись в дверях.

– Ни пуха, Сереж! – сказала мама.

– К черту! – отозвался Макаров и исчез в комнате.

Мать Сергея вновь вернулась за стол и, вздохнув и опершись подбородком на руку, стала смотреть в окно. Движения пока давались ей тяжело. Хотя врач сказал, что она идет на поправку. Не было бы рецидива…

– Все еще загоняешься? – спросил Костомаров, в упор глядя на своего друга с водительского места.

– Не знаю, – Петровский откинулся на спинку сиденья и посмотрел в окно, за которым начинал накрапывать мелкий осенний дождь, – не знаю, нормально ли я реагирую. По идее, после всего человеку должно быть плохо, ярость там, обида, истерика… но ничего этого нет. Я сейчас вообще ничего не чувствую. Пустота, понимаешь? – он повернулся и посмотрел в глаза Костомарову, – Ванек, это в порядке вещей?

– Скорее всего, да, – задумчиво проговорил Иван, – защитная реакция. Или что-то в этом роде. Я, конечно, не психолог, но в твоей ситуации это, по-моему, нормально. Когда вообще ни хрена не чувствуешь. Это пройдет…

– Пройдет, – повторил Петровский, – а дальше-то что? Если сейчас пустота, на ее место ведь придет что-то другое. И что, будет больно? Плохо? – он вновь поднял глаза на друга.

– Я не знаю, – честно ответил Иван, – у всех это проходит по-разному. Может, будет плохо. А может и не будет. Просто приспособишься к новой жизни. Мой тебе совет, Костян: случилось и случилось. Живи дальше. Ситуация необычная и очень хреновая, я понимаю, но все равно.

– Да я как-то в петлю лезть и не собирался, – задумчиво проговорил Петровский, – если эта с…а жизнь хочет попробовать меня поломать… посмотрим, кто кого. Я ей сам глотку перегрызу. И сломаю, – он посмотрел в пространство с плохо скрываемой злобой.