Николай Коляда - Куриная слепота

Лицо. Лицо Тутанхамона на египетской пирамиде. Вечное. Оно смотрит на меня, не мигая. Будто спрашивает: кто ты и что. Я должна отвечать ему. Милый, я – Любовь. Лариса. Любовь. Помните? У меня тут, в сердце, столько нежности, доброты, любви, столько всего много, приди и возьми, но я никому не нужна, не востребована. Заблудшая овечка. Снег, снег, туман, дождь, листья осенние летят, и по белой равнине идет, спотыкаясь и блея, бедная несчастная овечка, иду я. Моя родина, моя Россия, почему ты со мной так жестока, неласкова, ведь я люблю тебя? Я иду, и иду куда-то, ищу и ищу чего-то, снег мне глаза слепит, я не вижу ничего, шерсть моя свалялась, я замёрзла, бедная глупая овечка, нет у меня хозяина, нет у меня любимого. Овечке нужен хозяин. (Зарывается в листья.) Жалко, что вы не умеете говорить. С кем бы поговорить, поспорить. У меня философское настроение. Все ушли, весь этот галдящий шумящий народ и мне захотелось с кем-то осмыслить это, поговорить об этом, посмотреть на это свысока, так сказать. Где же Толя. Ах, как хорошо стало! Не страшно стало. Тихо стало. Психотропное оружие, говорит Зорро, голоса в голове. Ах, милый! Голоса в голове не от психотропного оружия, нет. От другого. Ну что же вы молчите? Вы же умеете говорить? Буду говорить вот с этим негром, с этим профилем, раз вы молчите.

Легла на пол, повернула голову к стене, говорит негромко.

Как хорошо сразу стало, как будто я маленькая у папы на руках, и от него так хорошо пахнет, бензином, в машине у него пахло всегда бензином… Вы, Митя, тоже вымойтесь, от вас будет хорошо пахнуть. Впрочем, не слушайте меня, не надо. Хотите, я научу вас говорить? О, я многое умею! Не верите? Я умею убеждать. И камни заговорят. Я актриса. Я выхожу на сцену, зал переполнен, зал купается, счастлив меня видеть, радуется мне. Вот я читаю монолог… (Поднимает и опускает руки.) Люди, львы, орлы и куропатки. Молчаливые рыбы, словом все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли…

МОЛЧАНИЕ.

Ты понимаешь меня, правда? Я научу тебя говорить. Вот скажи: люди.

МОЛЧАНИЕ.

Скажи: львы.

МОЛЧАНИЕ.

Скажи: куропатки.

МОЛЧАНИЕ.

Скажи: звёзды. Ма-ма. Па-па. А теперь скажи: моя Родина Россия. (Митя молчит.) Вот, вот, уже получается! Вдруг подумала: а кто были они, эти, которые умерли? Мои мама и папа, так сказать? Странные люди, да? Он и она. Заблудились, шли и шли по России, вдруг пришли сюда, в этот дом, в этот город, к вам. И вдруг я упала, звезда, безымянная звезда. Почему у них в чемоданчике было это полотенце с петухами, эти тряпочки – и больше ничего. Вы не знаете, Митя? (Пауза.) Опять за окном шумы эти. Негр ходит, кран гудит, колокол в церкви звонит. (Смотрит на профиль на стене.) Хорошо как. Тепло. Спасибо. Спасибо, Митя. Пахнут листья замечательно. Детство. (Она лежит на полу, руку под щёку засунув.) Я хочу показать вам, какая я актриса. Чтобы вы поверили, что я удивительно талантлива, слышите? Мне надо, чтобы вы поверили! Да! Я сыграю вам наше прощание. Прощание будет в ближайшие дни. Я вам сыграю мою мечту, мою современницу! Да, да! Мечта всех актрис сыграть современницу! Итак, современница, которая приехала в маленький город и тут нашла что-то. Что-то важное. Да! Она разговорила вечно молчащего человека, научила немого говорить! Смотрите! Я играю!

Встала посреди комнаты за простыню, повешенной на бельевой верёвке. Отодвинула простынь, как занавес, прошла к балкону. Смотрит в окно.

Итак, она уезжала. Она пошла к трамвайному кольцу. Она пошла. Она – это я, вы понимаете, да? Итак – она. Смотрите внимательно, Митя.

Стоит у балкона, смотрит на трамвайное кольцо.

Толя приехал, поставил мотоцикл у дома, лёг между рельсами, закопался в листья.

(Говорит быстро, негромко, закрыв глаза.) Она взяла сумку с вещами, посмотрела на землю, на траву, примятую сумкой, поставила сумку в трамвае у окна и вдруг подумала в тысячный раз, что вся её жизнь – набор случайностей, глупостей, ненужностей, бессмысленной игры и даже вот эта поза, которую она приняла сейчас у окна в грязном трамвае уже была, была, была в каком-то фильме, она видела это, или это была её роль, сыгранная ею пошло, бездарно и глупо, ведь в жизни всё-всё иначе, чище, проще, не так выстроено, случайнее и от того красивее, и она уже хотела что-то сделать, повернуться иначе, посмотреть иначе, но не могла оторваться от окна, и подумала она: нет, это не роль, нет, я этого не играла, этого не было, неправда, хоть принимай красивую позу, хоть не принимай, это – жизнь, жизнь, жизнь, жизнь – застучали колёса трамвая.