Иван Вырыпаев: Эйфория

Вера вымыла руки, села к столу. Сидит, как раз напротив окна.

ВАЛЕРА. А ты на свадьбе-то у Андрюхи Евсеева, помнишь его?

ВЕРА. Помню.

В окно видно, как Павел уходит.

ВАЛЕРА. О, пошел. Не дождался, короче. А че он тут делал-то, Вер, не знаешь?

ВЕРА. Я не знаю.

За окном разворачивается Москвич.

ВАЛЕРА. О! Он, короче, на машине, бульдозер ему в сраку, как говорится.

ВЕРА. Валера!

ВАЛЕРА. А че? Бульдозер, это че мат что ли? Да и срака тоже, че, мат что ли?

Павел мчится по степной дороге на своем Москвиче. Дорога это две песчаные колеи. Машину на песке заносит из стороны в сторону. То и дело дорога раздваивается,и нужно успеть решить, по какой из двух дорог ехать.

Зеленый Москвич Павла несется по донской степи. Степь горит яркими красками. Москвич проносится мимо брошенной фермы из белого кирпича.

Ферма напоминает древнюю крепость: есть и стены крепости, и башни, и даже бойницы (черные узкие дыры) на месте вентиляционных вытяжек. Сказочная картина, древняя волшебная страна, забытая цивилизованным миром.

На обочине песчаной дороги Галя. Пьяная. Юбка на боку, блузка разорвана, волосы слиплись от грязи, помада размазана по всему лицу. Галя сидит прямо у края песчаной колеи, в правой руке она держит свои трусики. Галя очень пьяна. Павел останавливает машину.

ПАВЕЛ. Галя, тя че, изнасиловали?

ГАЛЯ. Паха, ты?

ПАВЕЛ. Че случилось, Галя?

ГАЛЯ. Ой, Паха, я щасвон там вон в кустах так классно поеблась!

ПАВЕЛ. Коза.

Павел едет дальше. Через лобовое стекло видна только дорога, водителю нужно следить только за ней: врезаться не во что, главное, успеть вовремя сворачивать с одной песчаной колеи на другую.

Посреди дороги стоит Джип. Павел останавливается.

Возле Джипа стоит водитель (Агафонов) и смотрит в бинокль в сторону небольшого лесного массива, виднеющегося вдали. В машине еще трое мужчин (Юткин, Барман и Ныряев). Павел остановился, высунул голову в окно.

Из джипа вылез Ныряев (полный мужчина в спортивном костюме и ковбойской шляпе). Ныряев подошел к машине Павла.

НЫРЯЕВ. Здорово. Счастливого пути. Слышь, не знаешь, где есть нормальное место на берегу?

АГОФОНОВ. Слышь, а вообще, где берег? Там?

Указал рукой в сторону лесного массива.

ПАВЕЛ. Да. Вон там есть берег.

НЫРЯЕВ. А это, слышь, а где можно нормально лагерь разбить?

ПАВЕЛ. Все время влево берите, а там вдоль берега езжайте и сами, короче, смотрите.

АГОФОНОВ. Вот туда, да?

ПАВЕЛ. Да.

НЫРЯЕВ. Спасибо. Бог помощь.

Павел не стал дожидаться, пока Джип освободит проезд, свернул с дороги, объехал Джип с левой стороны, а потом вдруг резко вывернул руль направо и помчался прямо по степи, разрезая своей машиной огромное белое море из дрожащего на ветру пушистого ковыля.

Зеленый Москвич мчится по степи, без дороги, мчится, разрезая своим неуклюжим корпусом океан из белого ковыля.

Москвич остановился у заброшенного коровника. Коровник из белого кирпича, окна из зеленых стеклоблоков. Павел выскочил из машины, забежал внутрь коровника.

Длинное узкое помещение, когда-то предназначенное для дойки коров. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь толстые зеленые стекла, заполняют коровник волшебным изумрудным светом. В коровнике около сотни черных коз. (В совхозах на Дону есть целые стада черных коз. Козы спасаются в заброшенных постройках от изнурительной жары).

Павел идет по узкому проходу между загонами. Козы испугались, вскочили на ноги, настороженно смотрят. Павел останавливается. Он прислушивается. Прислушивается к своему организму. Его сильно мутит. Павел начинает пристально рассматривать свои руки, как будто он видит их впервые. Затем он на секунду замирает. Слушает себя. Потом начинает тереть лицо руками. Хватается руками за голову, делает несколько шагов, снова замирает. Вдруг принимается тщательно ощупывать все свое тело. Корчится, делает несколько прыжков. Кажется, будто кто-то или что-то проникло к нему внутрь и он всеми силами пытается от этого освободиться. Вдруг Павел бросается на коз. Он кричит, машет руками, пинает животных. Козы мечутся по коровнику.

В изумрудном свете мечется фигура Павла, разгоняя около сотни черных коз. Козы, натыкаясь друг на дружку, стремятся выскочить из коровника в узкие двери. Павел мечется до тех пор, пока все козы не выбегают из помещения. Павел остается один, он останавливается и замирает.