Альбертас Лауринчюкас - Цвет ненависти

Тейлор. Господа, ваши условия приняты. Мисс Лаура уходит с вами.

Лаура. Я ухожу, чтобы сражаться за наше общее дело.

Читомбе (угрюмо)– Тебе раньше придется доказать, что ты не дочь своей матери!

Лаура. Я слишком дорого заплатила за ошибку. И не боюсь никакого суда. У меня нет другой дороги.

Бауга. А твой сын? Сын Томаса?…

Лаура. Он остается с матерью Томаса, сестрой Кэтрин Марией Веласко-Ламитед. Вот она.

Читомбе (подозрительно). Это мать нашего Томаса?

Бауга (Кэтрин). Позвольте попрощаться с вами.

Один за другим Бауга, Джо, Ясат и Читомбе подходят к Кэтрин и почтительно целуют ей руку.

Джо. Томас много рассказывал о вас.

Ясат. Именно такой представлял я себе его мать.

Кэтрин. Что вы собираетесь делать после того, как вам возвратят свободу?

Читомбе. Мстить!

Кэтрин. Но мщение плодит только ярость и кровь в мире.

Читомбе. Да, мщение – бумеранг. Но пока в мире торжествует зло, оружие священно. Так учил Томас, ваш сын.

Лаура (Кэтрин). После нашей победы, когда я вернусь, мы пойдем с вами на могилу Томаса, чтобы помолиться за того, кто не верил ни в какие кресты и ни в каких богов. Это было его последней просьбой там, в Долине ангелов.

Тейлор. Курт, вы возьмете четыре «джипа», вывезете этих людей за редуты Желтого форта и отпустите на все четыре стороны.

Курт. Я не сделаю этого! Лучше прикажите меня убить!… (Сжимаясь под взглядом Тейлор.) Это безумие.

Тейлор. Однажды вы спасли мне жизнь, и я никогда не забываю об этом. Но сейчас вы подвергаете непосильному испытанию нашу дружбу. Это опасно.

Курт. Они завтра же вернутся с отрядами повстанцев.

Тейлор. Вы поняли смысл моего приказания, Курт?

Курт. Я понял, миссис Тейлор…

Курт и охранники уводят Читомбе, Ясата, Баугу и Джо. Лаура; Поцеловав Кэтрин, уходит следом за ними.

Тейлор: Швен! Вы поедете вместе с ними. И если этот болван Курт вздумает стрелять вслед уходящим… Вы меня поняли?

Швен. Я понял, миссис Тейлор.

Тейлор. Встаньте за его спиной. И если он поднимет автомат, убейте его на месте. Ему пора умереть.

Швен. Слушаюсь, миссис Тейлор!

Швен выходит, в ту же секунду в комнату врывается Эдвин Круз.

Круз. Что тут происходит?… Вы отпустили этих людей, так и не вырвав у них документы?

Тейлор. Наш спор с этими людьми вокруг голубой папки оказался бесплодным. Я сама узнала об этом только час назад… Один из них, Сабалу, тот, которого мы все считали убитым, выжил. Истекающего кровью его подобрали партизаны из отряда Баткинса. Только что перехвачена радиограмма, в которой партизаны поклялись выполнить завещание Томаса Леру.

Круз. Итак, голубая папка в их руках. Это значит – не позднее чем через неделю они завершат акцию публичных разоблачений.

Тейлор. Полагаю, раньше.

Круз. И вы так спокойны? Вы отпускаете этих людей, вместо того чтобы оставить их заложниками?

Тейлор. Эти люди далеко не уйдут. Силы порядка предупреждены. Их всюду ждут засады. Сделано все, чтобы обезвредить их. Просто я не хочу, чтобы это случилось на пороге моего дома. Вы знаете, у меня есть на то личные причины.

Круз. И все-таки вы даете им шанс на спасение?

Тейлор. В конце концов, не наше дело вершить правосудие. Мы живем в правовом государстве, не так ли?

Круз. Разумеется… Но главное не в этом. Главное – что скандальное разоблачение вашей фирмы предрешено…

Тейлор. Не моей, а нашей?

Круз. Нет, вашей, вашей, дорогая моя. В этих условиях я вынужден буду отказаться от идеи соединить наши судьбы. (Вынимает платок.) Мое имя не должно быть запятнанным… Поверьте, я в отчаянье. Но государственный человек не принадлежит себе. Он – жертва своей исторической миссии. Моя страна сегодня слишком бедна личностями, способными вывести ее из лабиринта… Айрин, вы умница, вы поймете меня…

Тейлор. Потом! Сейчас оставьте меня.

Круз. Что касается чисто коммерческого аспекта проблемы…

Тейлор. Уйдите же, наконец! Умел говорить красиво, надо уметь красиво уходить!

Обиженно поджав губы, Круз выходит из комнаты. Оставшись одна, Тейлор подходит к окнам, опускает тяжелые шторы и одну за другой гасит люстры. Вот уже весь кабинет освещен только синим ночником. Выключен и ночник. В глубокой темноте звон разбитого стекла, словно на пол брошен пустой флакон или ампула.