Сергей Могилевцев - Граф и Анна

Некоторое время возятся друг с другом, выкрикивая попеременно: “Это я-то старая ведьма? это я-то подливка из чеснока?” – “А вот я сейчас покажу тебе, подлая перечница! а вот сейчас я пооборву твои седые жидкие космы!”

А ф р о д и т а с удовольствием некоторое время наблюдает за потасовкой, неторопливо отправляя в рот очередную свиную шкварку.

Г р а ф безучастно смотрит в сторону моря; он давно привык к таким потасовкам и знает назубок весь их нехитрый сценарий.

А ф р о д и т а (которой надоел лишний шум) . Ну все, хватит, хватит, повеселились, и баста! ( Ч е с н о ч к у. ) Давай сюда этот медный пятак, все равно при нынешней дороговизне на него ничего невозможно купить. (Ловко выхватывает монету у Ч е с н о ч к а. ) Разве что пучок старых засушенных водорослей, годных разве что на растопку, или на подстилку для дворовой собаки. (Грузно встает и идет к этажерке; опускает монету в прорезь копилки.)

Ч е с н о ч о к (разочарованная тем, что у нее забрали пятак.) Сдается мне, Афродита, что даже для дворовой собаки не нужен тебе пучок старых засушенных водорослей, потому что при твоем вздорном, – прошу прощения, золотом и мягком! – характере у тебя не может прижиться даже собака. Разве что этот молчаливый сын-идиот, в которого ты, наверное, воткнула уже все свои старые иголки и шпильки, так что в нем, очевидно, не осталось уже живого, неповрежденного мяса! Да, подружка, такой покорный дурак просто находка для любой матроны вроде тебя – на все согласен, да еще и прощения просит, стоит лишь его немного задеть за живое. И чем ты его так проняла, Афродита, чем пригвоздила к этому старому креслу?

А ф р о д и т а (вальяжно усаживаясь на стул, поучительно) . Чем-чем? – чувством вины и глубоким раскаиванием, которое он, подлец, несмотря ни на что, все же испытывает время от времени. ( Г р а ф у .) А ну-ка, сыночек, ответь своей нежной матушке, раскаиваешься ли ты в своем злодейском поступке?

Г р а ф (дрогнувшим, тихим голосом). Да, мама, очень раскаиваюсь.

А ф р о д и т а (торжествующе). А в чем ты раскаиваешься, сыночек, ответь этим двум честным женщинам.

Г р а ф (так же тихо, механическим голосом). Я плохой, скверный, негодный мальчишка, я совершил ужасный поступок; я виновен в смерти отца, мне нет прощения ни на земле, ни на небе. (Мелко дрожит, вцепившись руками в перила; сидит неподвижно, опустив низко голову.)

А ф р о д и т а торжествующе глядит на т о в а р о к. Т о в а р к и разводят в стороны руки, показывая, что искусство А ф р о д и т ы вне всяких похвал.

Раздаются шаги, и на веранду с улицы вбегает К р а с а в ч и к. Он крайне возбужден, воровато оглядывается, и нервно поправляет рукою усики, похожие на небольшие кошачьи усы.

К р а с а в ч и к (нервно оглядывая веранду) . Все общество в сборе, и, как обычно, ты, Афродита, вне всяческой конкуренции. Не поклянись я однажды своей бессмертной душой, что непременно, чего бы это ни стоило, женюсь на Анне, то давно бы женился на тебе, Афродита! (Подходит к хозяйке и галантно целует у нее руку, после чего опускается на незанятый стул.) Такие роскошные женщины, как ты, попадаются один раз на тысячу, а может быть, даже на миллион. Самое главное для женщины – быть покладистой и не очень-то задирать нос по поводу всяческих там совершенств, вроде смазливого личика, рыжих кудрей и легкой походки, похожей на походку барышень из столицы. Здесь у нас не столица, черт побери, и хорошо бы некоторым об этом не забывать!

А ф р о д и т а (поддакивая с удовольствием). Да уж точно – у нас здесь не столица! тут нужны не модные выкрутасы, а умение твердо стоять на ногах? у нас, ежели ты не твердо стоишь на ногах, вмиг упадешь на землю, да так при этом лоб себе расшибешь, что может быть уже и не встанешь совсем!

К у б ы ш к а (льстиво поддакивая). У нас нравы известно какие! нам палец в рот, пожалуйста, не клади!

А ф р о д и т а (радостно продолжая, с удовольствием посматривая на К р а с а в ч и к а ) . У нас от женщины требуется немного. Чтобы, во-первых, не драла нос, как модные барышни из столицы; чтобы была солидной и в теле, за которое тебе не стыдно перед товарками, и которое нравится нашим мужчинам; потому что оно не растает на солнце и не исчезнет под первым же дождичком; потому что если уж взялся за такое солидное тело, то взялся наверняка и надежно, как за крепкий корабельный канат, или за бочку с засоленной сельдью. (Благожелательно улыбается г о с т ю .)