Теннесси Уильямс - Ночь игуаны

Мисс Феллоуз (перебивая). Есть телефон?

Мэксин. Конечно, в моем кабинете.

Мисс Феллоуз. Я хочу позвонить. Где ваш кабинет?

Мэксин (к Панчо). Llevala al telefono! [4]

Мисс Феллоуз с сопровождении Панчо направляется в кабинет.

Безнадежно вздыхая, Шеннон прислонился к стене веранды.

Ха!

Шеннон. Зачем вам понадобилось…

Мэксин. Что?

Шеннон. Выйти в таком виде! Вам смешно, а мне…

Мэксин. В каком виде? Чем я вам не понравилась?

Шеннон. Говорил вам – застегните блузу. Или так гордитесь своим бюстом, что вам жаль застегнуть пуговицу? Подите к телефону, послушайте – неужели она в самом деле звонит «Блейку» и добивается моего увольнения?

Мэксин. Пусть лучше не пробует, пока не заплатит за вызов. (Уходит в кабинет.)

У нижних ступенек веранды появляется мисс Ханна Джелкс. Шеннон отворачивается к стене и с коротким всхлипом ударяет по ней кулаком.

Ханна (в изумлении останавливается). Простите.

Шеннон озадаченно смотрит на нее. Она выглядит необычно, в ней есть что-то не от мира сего, почти призрачное. Словно ожившая средневековая статуя святой из готического собора. На вид ей можно дать и тридцать лет, и все сорок. Ханна – воплощенная женственность и вместе с тем кажется словно бесполой и без возраста. На ней пестрое бумажное платье, на плече висит большая сумка.

Ханна. Это отель «Коста Верде»?

Шеннон (сразу успокаиваясь). Да. Он самый.

Ханна. А вы… не управляющий?

Шеннон. Хозяйка сейчас вернется.

Ханна. Благодарю вас. Не знаете, не найдется здесь два свободных номера – для меня и для моего дедушки? Он в такси, ждет внизу, на дороге. Я не хотела везти его в гору, пока не узнаю, есть ли комнаты?

Шеннон. В такое время, не в сезон, здесь много свободных комнат.

Ханна. Чудесно! Просто замечательно! Пойду высажу его из такси.

Шеннон. Может, вам помочь?

Ханна. Нет, благодарю вас. Прекрасно справимся сами. (Приветливо кивает ему и уходит по тропинке через заросли.)

Шеннон ложится в гамак, вытягивается. Падает кокос, вдали прокричал попугай.

На веранде появляется Мэксин.

Шеннон. Ну что она, позвонила?

Мэксин. Вызывала техасского судью. Из Блоуинг Рок. И готова оплатить вызов.

Шеннон. Значит, хлопочет о моем увольнении. И шьет мне дело о совращении, наказуемом законом.

Мэксин. Что значит «наказуемое законом»? Никогда не могла понять.

Шеннон. Это тот случай, когда девушка моложе двадцати совращает мужчину.

Мэксин хихикает.

Ничего смешного, дорогая моя Мэксин.

Мэксин. И на что вам нужны такие зеленые, или, вернее, почему вы вбили себе в голову, что они вам нужны?

Шеннон. Да никакие мне не нужны… независимо от возраста.

Мэксин. Зачем же тогда путаться с ними?

Он не отвечает.

А, Шеннон?

Шеннон. Нужна же хоть какая-нибудь человеческая близость, милая Мэксин.

Мэксин. Какой у вас размер ботинок?

Шеннон. Не понимаю, к чему вы клоните.

Мэксин. Башмаки у вас прохудились, а если не ошибаюсь, запасных вы с собой в поездку не берете. После Фреда осталась пара хороших ботинок, у вас, кажется, один размер.

Шеннон. Я любил старину Фреда, но не хочу залезать в его башмаки, дорогая.

Мэксин (снимая с Шеннона поношенные полуботинки). Да у вас и носки рваные. Фредовы носки будут вам как раз впору. (Расстегивает ворот его рубашки.) О, вы, я вижу, надели свой золотой крест? Плохой признак – опять подумываете о возвращении в церковь?

Шеннон. Да, Мэксин, это мой последний тур. Сегодня утром я написал своему старому епископу. Полное покаяние, полная капитуляция.

Мэксин (вынимая конверт из влажного кармана его рубашки). Если речь идет об этом письме, то старик не сможет его прочесть, пусть вы его на этот раз и пошлете, – так оно пропотело на вас. (Проходит за угол веранды.)

По тропинке, утирая пот с лица, поднимается Хэнк. При виде развалившегося в гамаке Шеннона начинает злиться.

Хэнк. Может, вытащите свой зад из гамака?

Шеннон. Ни за что.

Хэнк. Шеннон, живо вон из гамака! (Дает Шеннону пинка под зад.) Шеннон. Хэнк, если вы не справляетесь в тяжелой обстановке, значит, вы занимаете свое место не по праву. Я вам дал определенные указания. И очень простые. Надо было вытащить их из автобуса и…

Появляется Мэксин с кружкой горячей воды, бритвенным прибором и полотенцем.

Хэнк (снова поддав Шеннону, на этот раз больнее). Шеннон, вон из гамака.

Шеннон (предупреждая). Хватит, Хэнк! Немного фамильярности – куда ни шло, но вы заходите слишком далеко.

Мэксин начинает намыливать ему лицо.