Алжернон Суинберн - Атланта в Калидоне

В далёкие края, и судно режет

Седой бурун, скользя над гибельной пучиной.

Он был длиной тогда не больше локтя,

Сучил ногами бестолково и пищал

Невнятно, ручкой пухлою хватаясь

За грудь мою, сжимая её больно.

Но не пугался он седых старух,

Которых опасаются и боги:

Тянул он ручки к ним, цепляясь

За нить неощутимую и прялки.

Но тут исчезли Мойры; я укрыла

Полено, небу благодарность вознося

За сохранение навеки жизни сына.

Теперь — не знаю, были те дары

К добру иль к худу — ибо ночью я

Вновь видела очаг, и в очаге

Полено чёрное покрылось огоньками,

Как ветвь цветами, и, как листья вянут,

Угас огонь, и Смерть холодным ртом

Золу мне вдула в грудь, Любовь же

Своей ногой топтала янтари.

Вот что ещё я сознаю: не только

Мне или сыну моему послали боги

Дыханье жизни и желанье жить,

Любовь и разделение сердец, но всем

Одно и то же светит солнце, ветр один

До ночи дует; а с приходом ночи

Стихает ветер, угасает солнце,

И нет тревог, лишь сон и полное забвенье.

Слова такие о путях богов высоких

Я слышала давно от матери моей,

Мудрейшей Эврифемии, что стала

Свободна от желаний плоти или крови,

Ко всем ровна, со всеми откровенна -

Дары такие дали годы ей, блаженной.

Но что бы не несли нам быстрые часы,

Страданье нестерпимое иль радость,

Собой останусь я, полна душой своей,

К себе направлена, собой укреплена,

Так пусть бросают боги судеб кости,

Что выпадет — придётся нам принять…

Теперь же, перед важною охотой,

Я сыну принесу оружье и доспехи,

Чтоб ни любовь, ни гнев не принесли вреда.

ХОР

Сотворить человека боги

Решили и взялись за дело.

К работе призвали многих:

Горе, что мучит умело,

Лето с предчувствием снега,

Время, что слёзы рождает,

Память падения с неба

И злобу, что ад посылает.

Силу без прав примененья,

Любовь, что лишь в сказке нетленна,

Свет, что блеснёт на мгновенье,

И ночь, что как смерть неизменна.

Боги взяли в могучие длани

Пыль земли хлопотливой,

Меру слёз и жаркое пламя,

И пену с волны бурливой,

Осколки треснувшей тверди,

Песок из под ног смели,

И всё, что в палатах смерти

И в доме жизни нашли.

Со слезами и смехом слепили,

Добавив любовь и проклятья,

(В середину жизнь положили,

Облачив её в смерти платье),

Шар — игрушку для ночи и дня -

То лежит, то покатится вдруг -

Горьким даром труда наделяя

Святой человеческий дух.

Ветры запада и востока

Стали вместе в уста ему дуть,

И настал пробуждения срок,

И дыханьем наполнилась грудь.

Получил он дар речи и зренья,

И зародыш бессмертной души,

Способность труда и мышленья,

Время, чтобы служить и грешить.

Дали боги свет при рожденье,

Пространство любви и восторга,

Сроки для дел и свершений

И сон непробудный в итоге.

На губах его грусть иль улыбка,

Сердце горит от страстей,

Он тешится ложью гибкой,

Ткёт её, обряжается ей,

Пожинает чужие колосья,

Что посеял — не сможет сжать,

Между снами, что до и что после,

Он ещё умудряется спать.

МЕЛЕАГР

На небе утреннем уж звёзд не увидать,

О новый день, будь добр, приветствуй нас!

Перед своим трудом готовы мы молиться.

Вперед пусть выйдет чистое, невинное дитя,

Нам улыбнётся и зальётся звонким смехом -

Подобный знак пред царскою охотой

Тебя в день славы обратит, нам принесёт удачу.

АЛФЕЯ

Твоей молитве вторю, сын, хочу тебе успеха,

Но боги дело ценят больше слов,

Предпочитая жертвам и мольбам

Работы шум и свет свершений скорых.

Конечно, ты оружен и стремишься в дело,

Но осторожен будь: уж больно разрослись

Ряды друзей твоих, избранников всех стран;

Пусть нас избавят от чумы клыкастой, но оставят

В покое, мире наш цветущий Калидон.

МЕЛЕАГР

Поддержка града и всех сельских очагов

Да будет с теми, что приходят ныне:

Вознаградят нас боги за труды.

АЛФЕЯ

Взгляд устреми на них и честно мне скажи,

Кого ты знаешь; ибо утренний туман,

И резкий ветр, и запахи посевов,

И дымные костры, что небо застилают,

И алая заря, и блеск мечей и копий,

Что в сумраке горят, как очи у зверей,

Меня пугают и тревожат: слишком шумно,

Стальные острия рвут небо, день смущают.

МЕЛЕАГР

Здесь много незнакомых мне, но вижу

Средь них славнейшего Пелея из Лариссы,

Что в жёны взял богиню вод морских,