Михаил Лермонтов - Menschen und Leidenschaften

Дарья (кланяясь). Ваша власть, сударыня — что угодно — мы ваши рабы…

Марфа Ив<���ановна>. Что не было ли у вас какого-нибудь крику с Николай Михаловичем…

Дарья. Нету-с — как-с можно-с нам ссориться — а вот что-с — нынче ко мне барышни присылали просить сливок, и у меня хоть они были, да…

Марфа Ив<���ановна>. Что ж ты, верно, отпустила им?..

Дарья. Никак нет-с…

Марф<���а> Ив<���ановна>. Как же ты смела…

Дарья. Добро бы с вашего позволения, а то вы почивали — так этак, если всяким давать сливок, коров, сударыня, не достанет… у нас же нынче одна корова захворала, и я, матушка, виновата, не дала, не дала густых сливочек… слыхано ли во свете без барского позволения?..

Марф<���а> Ив<���ановна>. Ну, так хорошо сделала… Не знаешь ли ты, где мой внук, молодой барин?..

Дарья. Кажется, сударыня, он у своего батюшки.

Марф<���а> Ив<���ановна>. Всё там сидит. Сюда не заглянет. Экой какой он сделался — бывало прежде ко мне он был очень привязан, не отходил от меня, пока мал был — и напрасно я его удаляла от отца — таки умели Юрьюшку уверить, что я отняла у отца материнское именье, как будто не ему же это именье достанется… Ох! злые люди!

Дарья. Ваша правда, матушка, — злые люди.

Мар<���фа> Ив<���ановна>. Кто станет покоить мою старость! — и я ли жалела что-нибудь для его воспитания — носила сама бог знает что — готова была от чаю отказаться — а по четыре тысячи платила в год учителю… и всё пошло не впрок… Уж, кажется, всяким ли манером старалась сберечься от нынешней беды: ставила фунтовую свечу каждое воскресенье всем святым поклонялась. Ему ли не наговаривала я на отца, на дядю, на всех родных — все не помогло. Ах, кабы дочь моя была жива, не то бы на миру делалось, — не то бы…

Дарья. Что это вы, сударыня, так сокрушаетесь — всё еще дело поправное — можно Юрья Николаича разжалобить чем-нибудь, а он уж известен, как если разжалобится — куда хочешь, для всякого на нож готов… Есть, Марфа Ивановна, поговорка: железо тогда и куется, пока горячо…

Марфа Иванов<���на>. Вот как врет — можно ли это — как его разжалобишь — он уже ничему не поверит…

Дарья. Как, вашей милости у нас, рабов, об таких вещах спрашивать… вам ли не знать…

Марфа Ив<���ановна> (смотря кверху). Видит богоматерь, я не теряла молитв… постараюсь, попробую поступить по твоему совету, Дашка… да слушай, что они там ни будут говорить с отцом, всё узнавай и приходи сказывать мне…

Дарья. Слушаюсь — уж на меня, Марфа Ивановна, извольте надеяться…

Марф<���а> Ив<���ановна>. Ну я надеюсь: ты всегда мне верно служила…

Дарья. Видит бог-с, не обманывала никогда и вечно в точности ваши приказанья исполняла… да и вашей милостью довольны. (Кланяется.)

Марф<���а> Ив<���ановна>. Но вот уж через неделю Юрьюшка поедет — и я избавлюсь от этих несносных Волиных — то-то кабы дочь моя была в живых.

(Молчание.)

— Эй, Дашка, возьми-ка Евангелие и читай мне вслух.

Дарья. Что прикажете читать?

Марфа Ив<���ановна>. Что попадется!..

(Дарья открывает книгу и начинает читать.)

Дарья (читает вслух довольно внятно). «Ведяху со Иисусом два злодея. И егда приидоша на место, нарицаемое лобное, ту распяшу его и злодеев, оваго одесную, а другова ошуюю.

Иисус же глаголаше: Отче, отпусти им: не ведают бо, что творят. Разделяюще ризы его и метаху жребия»…

Марфа Ив<���ановна>. Ах! злодеи-жиды, нехристы проклятые… как они поступали с Христом… всех бы их переказнила, без жалости… нет, правду сказать, если б я жила тогда, положила бы мою душу за господа, не дала бы его на растерзание…

Переверни-ка назад и читай что-нибудь другое…

Дарья (читает). «Горе вам, лицемеры, яко подобитесь гробам украшенным, иже снаружи являются красны, внутри же полны суть костей мертвых и всякой нечистоты!.. Так и вы извне являетесь человеком праведни, внутри же есте полны лицемерия и беззакония»…

Марфа Иван<���овна>. Правда, правда говорится здесь… ох! эти лицемеры! Вот у меня соседка Зарубова… такая богомольная кажется, всякой праздник у обедни, а намеднясь велела загнать своих коров и табун на мои озими, все потоптали — злодейка…