Станислав Виткевич - Каракатица, или Гирканическое мировоззрение

Юлий II (статуе). Смотри, дочка, как щебет этой пташки усыпляет нашего доброго, покладистого дракона.

Элла (оглядываясь). Кто этот пожилой господин?

Бездека. Ты не знаешь? Это папа римский Юлий Второй, он явился прямо с Неба, чтобы нас благословить.

Элла (обращаясь к Юлию II). Святой отец…

Становится на колени и целует ему туфлю. Тетрикон роняет свертки на пол и, преклонив колени, целует папе другую туфлю.

Как я счастлива!

Юлий II (статуе). Ну как быть с такой невинностью и добротой? (Всем присутствующим.) Благословляю вас, дети мои. Желаю тебе смерти скорой и внезапной, доченька. Ты будешь самым прелестным ангелочком из роя, вьющегося у престола Вседержителя.

Бездека (падая на колени). О, как это прекрасно! Я чувствую, что с этого дня мог бы начать рисовать, как Фра Анжелико. Вся извращенность рассеялась бесследно. Благодарю тебя, святой отец.

Юлий II (статуе). Смотри, как вопреки своей воле можно стать сеятелем добра в этом мире. Взгляни на блаженные лица этих детей. Мастер Павел помолодел по меньшей мере лет на десять.

Статуя. Не надолго, ваше святейшество. Ты себе не представляешь, как быстро уходит наше время. Время относительно, святой отец. Ты ведь знаешь теорию Эйнштейна. Переносом в физику концепции психологического времени рожден чудесный цветок знания о мире, несокрушимая конструкция абсолютной Истины.

Элла встает и подходит к Павлу, он тоже встает. Они упоенно целуются. Тетрикон поднимается и в умилении смотрит на них.

Юлий II. Та-та-та. У нас на Небе никто не верит в физику, дитя мое. Это всего лишь схема математического истолкования явлений, удобная для ваших мозгов, застрявших на уровне зачаточной метафизики. Каждая ступень в иерархии Единичных Сущностей имеет свой предел. Человеческая философия застопорилась. Коэффициент общего знания бесконечен лишь теоретически. Но что делается на планетах Альдебарана? Хо-хо! Хо-хо! Там тоже поклоняются своему «Эйнштейну», однако сумели локализовать его в надлежащей сфере.

Статуя (обеспокоенно). Так, значит, мир действительно безграничен?

Юлий II. Разумеется, дитя мое.

Статуя. И ты не будешь вечно жить, святой отец? А небо?

Юлий II. Небо – это только символ. Надо принять теорию разнородности элементов, составляющих отдельного индивида. Однако число этих элементов конечно. Когда-нибудь все мы умрем окончательно. Единственная тайна – это Бог. (Указывает в потолок.) (X)

Статуя. Ах!

Падает на постамент. Юлий II садится на стул слева.

Элла (отстраняется от Бездеки). Что это? Я слышала внутри себя какой-то голос, он говорил о вечной смерти. (+)

Бездека (указывая на лежащую Алису д'Ор). Говорила вон та статуя. Она только что упала в обморок. Это символ будущего, которое я посвящаю тебе.

Элла (изумленно). Но там никого нет!

Бездека. Разве ты не слышала, как они с его святейшеством философствовали?

Элла. Павел, не надо шутить. Святой отец говорил сам с собой. Не смотри таким безумным взглядом, я боюсь. Скажи мне правду.

Бездека. Ты все равно ничего не поймешь, дитя мое. Давай-ка лучше не будем об этом.

Юлий II. Да, дочь моя, мастер Павел прав. Хорошая жена не должна слишком много знать о своем муже. Муж, в известном смысле, всегда должен оставаться для нее загадкой.

Э л л а. Я должна знать все. Ты меня измучил, Павел. Наша квартирка – а я так ей радовалась – теперь вызывает у меня ужас на фоне той картины будущего, которую вы нарисовали тут вместе с папой римским. Какая-то тень легла мне на сердце. Хочу к маме.

Бездека (обняв ее). Тихо, детка. Зато я поверил в будущее. Я возвращаюсь в Искусство и буду счастлив. Мы будем счастливы оба. Я начну писать спокойно, без всяких извращений формы и кончу дни свои как добрый католик.

Юлий II (взрывается хохотом). Ха-ха-ха!

Элла. Ты кончишь дни свои? Я только начинаю жить с тобой.

Бездека. Я стар – однажды ты должна это понять.

Элла. Тебе сорок шесть – я знаю. Почему же лицо твое говорит об ином? Может ли душа быть иной, чем лицо?

Бездека (нетерпеливо). Ах, оставь ты в покое мою душу. Это настолько сложная материя, что мне и самому-то никогда не удавалось увидеть себя целиком. Это были только иллюзии. Перестань думать и прими меня таким, какой я есть.

Элла. Павел, скажи мне хоть раз – какой ты? Я хочу узнать тебя.

Бездека. Даже для самого себя я непознаваем. Посмотри на мои старые картины, и ты узнаешь, кем я был. Увидев, что я делаю сейчас, ты поймешь, каким я хочу стать. Остальное – химера.