Жан-Поль Сартр - Дьявол и господь бог

Гёц. Бедная Катерина! Он тебя не хочет. (Банкиру.) Может, вы предпочитаете мальчиков? Я пришлю вам вечером к вашей палатке.

Банкир. Нет, нет! Никаких мальчиков! Никаких мальчиков. Я...

Гёц. А что вы скажете о ландскнехте? Есть у меня один — рост шесть футов, лицо заросло волосами — ни дать, ни взять Полифем.

Банкир. О! О! Только не...

Гёц. В таком случае мы одарим вас славой. (Зовет.) Франц!

Франц появляется

Ты проведешь банкира через лагерь. Пусть солдаты кричат. «Да здравствует банкир!» Пусть кидают вверх шапки.

Франц уходит.

Банкир. Я вам весьма обязан, но мне хотелось бы сначала побеседовать с вами наедине.

Гёц (удивленно). Но разве мы с самого начала не наедине? (Показывая на Катерину.) Ах, она? Ну, она вроде комнатной собачонки, говорите без стеснения.

Банкир. Его преосвященство архиепископ всегда отличался миролюбием, вы знаете, что ваш покойный брат повинен в этой войне...

Гёц. Мой брат! (С яростью.) Если бы эта старая кляча не довела его до крайности...

Банкир. Господин...

Гёц. Позабудьте о том, что я вам сейчас сказал. Я был бы вам признателен, если бы вы не касались имени моего брата. В конце концов я ношу по нему траур.

Банкир. Итак, его преосвященство решил отметить воцарение мира исключительными мерами милосердия.

Гёц. Браво! Он решил открыть тюрьмы?

Банкир. Нет.

Гёц. Желает ли его преосвященство, чтобы я освободил от наказания тех солдат, которых решил покарать?

Банкир. Несомненно, его преосвященство этого желает. Но задуманная его преосвященством амнистия носит более широкий характер: его преосвященство желает распространить ее на жителей Вормса.

Гёц. Ах, вот как!

Банкир. Его преосвященство решил не карать их столь строго за временные заблуждения.

Гёц. Что ж, превосходная мысль.

Банкир. Неужели мы договорились? Так быстро?

Гёц. Да, договорились окончательно.

Банкир (потирает руки). Значит, все обстоит отлично; вы — разумный человек. Когда вы намереваетесь снять осаду?

Гёц. Завтра все будет кончено.

Банкир. Завтра? Это все-таки немного рано. Его преосвященство желает вступить в переговоры с осажденными. Если ваша армия пробудет под стенами города еще несколько дней, это облегчит переговоры.

Гёц. Понятно. А кто же будет вести переговоры?

Банкир. Я.

Гёц. Когда?

Банкир. Завтра.

Гёц. Невозможно.

Банкир. Почему?

Гёц. Катерина, сказать ему?

Катерина. Конечно, мое сокровище!

Гёц. Ты ему и скажи. Я просто не смею, это его слишком огорчит.

Катерина. Завтра, банкир, все горожане будут мертвы

Банкир. Мертвы?

Гёц. Все.

Банкир. Все мертвы?

Гёц. Умрут все. Этой ночью. Видите ключ: это ключ от города. Через часок мы начнем их убивать.

Банкир. Всех? Даже богачей?

Гёц. Даже богачей.

Банкир. Но вы одобряли милосердие архиепископа...

Гёц. Я его и сейчас одобряю. Он оскорблен и он священнослужитель — вот две причины для прощения. Ну а зачем должен прощать я? Жители Вормса меня не оскорбляли. Нет, нет, я солдат, значит, должен убивать. И буду убивать, как велит мне мой долг. А архиепископ пускай прощает, как велит ему его долг. (Пауза.)

Банкир начинает смеяться. Катерина и Гёц тоже смеются.

Банкир (смеясь). Вы любите посмеяться.

Гёц (смеясь). Только это я и люблю.

Катерина. Не правда ли, он очень остроумен?

Банкир. Весьма. Он очень хорошо ведет свое дело.

Гёц. Какое дело?

Банкир. Вот уже тридцать лет, как я руководствуюсь одним принципом: корысть правит миром. Люди оправдывали передо мной свое поведение самыми благородными побуждениями, я слушал их одним ухом и говорил себе: ищи корысть!

Гёц. Ну, а когда вы ее находили?..

Банкир. Тогда мы принимались толковать.

Гёц. В чем же моя корысть?

Банкир. Ну, знаете ли...

Гёц. В чем же все-таки?

Банкир. Не торопитесь. Вы принадлежите к очень трудной категории людей. С вами нужно вести дело осторожно.

Гёц. Что за категория?

Банкир. Вы идеалист.

Гёц. Что это такое?

Банкир. Видите ли, я разделяю людей на три категории: те, у кого много денег; те, у кого совсем нет денег, и те, у кого денег немного. Первые хотят сохранить то, что у них есть, — их корысть в том, чтоб поддерживать порядок. Вторые хотят взять то, чего у них нет, — их корысть в том, чтоб уничтожить нынешний порядок и установить другой, который им будет выгоден. И те и другие — реалисты, это люди, с которыми можно договориться. Третьи хотят уничтожить общественный порядок, чтобы взять то, чего у них нет, и в то же время сохранить его, чтобы у них не отобрали то, что у них есть. Это значит, что они на деле сохраняют то, что уничтожают в идее. Это и есть идеалисты.