Олег Никитин - Рассказы и стихи

– Я не желаю с этим мириться, – заявил Степа и пошел к начальнику участка, но начальник не прочувствовал ситуацию, потому как он не любил Степу за то, что Степа носил на спецовке значок «Отличник спецподготовки», а у начальника в коллекции такого не было. Он сказал довольно резко: «Я, точно, в поте лица и тела добываю вам, Степан Андреевич, стройматериалы и инструмент, чтобы вы имели все условия для производительного труда. Где ваша пролетарская сознательность?»

Степа ушел. Его дух был надломлен.

– Нет у нас боле пролетариев, работники есть, а пролетариев нету, – сказал он за дверью.

2. И Степа решил послушать проповедь.

– Ибо здесь мое спасение, – подумал вслух он и в воскресенье поутру отправился в маленькую аккуратную церковь, совсем недавно им отреставрированную. Благодарный священник подарил ему Евангелие, отпечатанное на тонкой бумаге, а как-то раз пришла делегация старушек в составе трех человек с полиэтиленовым мешочком сочных чебуреков.

– Кушай, сынок, поправляйся, – ласково выступила с краткой речью самая представительная из них. – Любишь бога – и хорошо, живи счастливо, и на суде не погоришь. Приходи на службу, святой отец речь скажет, в программе означено: «Необходимое зло и борьба с ним».

Степа испугался и обрадовался одновременно. С одной стороны, что скажет начальник, если узнает, а с другой – все-таки к богу, если он имеется, чуток ближе. Всегда полезно в случае чего.

– …Истинно вам говорю: истинная истина вдвойне истинна от осознания ее неукоснительной истинности. Не примите за тавтологию, коей здесь и следа не может наблюдать человек безусловно набожный.

Степа, признаться, действительно уже подумал о тавтологии, но последняя реплика святого отца его охладила. Он не хотел обидеть собравшихся, расписываясь в недостаточной набожности.

– …И что по сути есть повседневное, обычное зло, как не добро, дарованное нам господом? Сказки народа нашего учат нас, что добро побеждает зло с необходимостью. Так ли в жизни, спрашиваю я вас? И отвечаю немедля – нет, ибо жизнь наша многообразнее сказок гораздо, поражая вдумчивого исследователя бесконечными разновидностями исходов, в том числе фатальных, зло торжествует вопреки сказкам, ведь на то они и сказки, чтобы уносить отягощенного тяжким бременем человека в светлые дали иллюзии. Зло многообразно в своих проявлениях. Все ли они интересны? Оставим сразу бессмысленное, жестокое зло, совершаемое единственно под гнетом животных инстинктов, вскрытых безумием нашей сумасшедшей эпохи, возрожденных ею с новой силой и в новых, изощренных Формах. Отвлечемся от них с негодованием и отвращением, осудим и проклянем их троекратно и гневно! А что же зло, предназначенное для понимания и не подлежащее безусловному осуждению? Сие зло есть сугубо зло, совершенное по необходимости и содеянное исключительно в борьбе за интересы своего носителя, подчиненное строгой и ясной, достижимой единственно посредством него цели. Никакой самоцели оно, разумеется, не преследует, ибо это есть наше ограничение и условие. Таковое зло есть основа эволюции, как ее понимал Дарвин, вообще и эволюции человеческого общества в частности, ибо человек, хоть и обрел дух и разум, есть продолжение и неортогональное дополнение животного. Посмотрите на наше общество, и вы ясно узрите естественный отбор – сильный наверху, слабый внизу, там его место. А как же добро, это вынужденное качество деяний обитателей низших ступеней иерархической общественной лестницы? Способно ли оно обресть поражающую силу и овладеть благами, кои есть конечная цель существования индивидуума, объявленная нашим идолом, по существу всегда им являвшаяся? Нет, поскольку оружие против зла есть с необходимостью зло. Прояснил ли я вам, дети мои, эту малую часть великой и вечной проблемы, понимание коей близко и недостижимо, что и утверждается марксизмом? Зло как двигатель прогресса – разве не ясна эта мысль, подсказанная нам природой, и разве не верно то, что лишь добро, как противовес злу, обеспечивает миру устойчивость и наделяет зло созидающей силой? Я хотел бы, чтобы вы почувствовали это, и на этом закончу свое выступление. Прошу вопросы.

– На какой ступени общественной лестницы стоите вы, святой отец? – спросил Степа, немного смущаясь. Взгляды присутствующих на мгновение обратились к нему.

– У меня нет своей ступени в указанной лестнице, сын мой. Мой начальник – епископ, вы – моя паства, и лестница наша – изделие господа, а не общества.