Бранислав Нушич: Подозрительная личность

Миладин. Да я и так жду вот уж…

Жика. И еще подождешь. А умрешь и явишься пред врата рая, тебе и там скажут: «Жди!» – если только на небесах существует администрация и есть хоть какой-нибудь порядок. А теперь выйди-ка, а как кончим разговор, я тебя позову.

Миладин. Хорошо! (Уходит.)

Жика, Милисав, Йоса.

Жика. Ну, а дальше? (Звонит.)

Милисав. Я и господин Вича вошли одни.

Йоса появляется в дверях.

Жика. Больше никого не пускай!

Йоса уходит.

Милисав. Сердце у нас в пятки ушло, знаешь, как в таких случаях бывает! Стоим мы, перешептываемся да договариваемся. Я предлагаю взять с собой мешок, ворваться внезапно в комнату и натянуть ему мешок на голову. Господин Вича предлагает наполнить пригоршни молотым перцем, вбежать в комнату и засыпать ему перцем глаза. Пока мы так договаривались, приходит горничная и говорит: «Да вы не бойтесь, он ручной, как ягненок. Я, – говорит, – его утром погладила по подбородочку, он мягонький, как перчатка, и весь пахнет духами!» А мы все стоим и ломаем голову, ведь человек может иметь кожу мягкую, как перчатка, и пахнуть духами, а тем не менее держать револьвер в кармане. Тогда горничная нам и говорит: «Я на него наброшусь!» Бывают, знаешь, такие храбрые горничные, что так на человека и бросаются! Постучала она в дверь, а он оттуда заворковал, словно голубь: «Войдите!» У нас сердце затрепыхалось…

Жика. И ушло в пятки!

Милисав. Ей-богу, ушло! И не то чтоб я испугался, а знаешь… не хотелось погибать. Я, видишь ли, могу с открытой грудью пойти на целый вражеский батальон, но только там, где можно куда-нибудь спрятаться, чтобы в меня не попали. И не то чтобы я боялся, что он в меня попадет, просто погибать не хочется.

Жика. Так кто же вошел первым?

Милисав. Горничная.

Жика. А тот?

Вича, те же.

Милисав. А, вот и господин Вича, пусть он тебе расскажет.

Вича. О чем?

Милисав. Рассказываю господину Жике, как начальник утром перетрусил.

Вича. Трус! Вот посмотрите, люди добрые, попало к нему в руки крупное дело, можно было арестовать по меньшей мере пятнадцать человек, а он не решается. Да, а где же он?

Жика. Ушел отправлять депешу министру.

Вича. А чего же он, братцы, не подождал, чтобы я ее составил? Кто знает, чего он там понапишет.

Жика. Да нет, ушел он не столько из-за депеши, сколько для того, чтобы спрятаться, пока мы того допросим.

Вича. Как? Неужели он не будет присуствовать?

Жика. Не будет. «Тот, – говорит, – может иметь при себе бомбу – и бум!» А ему, как говорит господин Милисав, не хотелось бы погибнуть. Вот он и велел, чтобы ты начал следствие без него.

Вича. Слава богу, он мне и не нужен. Мне нравится самому руководить всем делом. Дай-ка, господин Милисав, ради бога, те документи, которые найдены у обвиняемого.

Милисав (отдавая ему бумаги). А начальник сказал, что нужны два гражданина, понятые…

Вича. Конечно, нужны. Что скажете, кого возьмем?

Жика. Один у меня тут, а другой… Ну да, ей-богу, и другой есть. Вчера я арестовал трактирщика Спасу.

Бича. Как, неужели из кутузки возьмем?

Жика. А что ж тут, братец, такого? Хоть он и в кутузке, а все равно гражданин. Да ведь не скажешь, что он там за какое-то преступление, а так, фальшивые динары сбывал. Не сам он их чеканил, сбывал только. Взять, братец, хотя бы меня, уж если они мне попадут в карман, я так и норовлю их сбыть. Да и сам начальник, как попадется ему оловянный грош, припрячет его: «Это, говорит, – пригодится, когда в церковь пойду».

Вича. Ну-ка, давай сюда твоих граждан!

Жика звонит. В дверях появляется Йоса.

Жика. Пусть войдет купец Миладин, и скажи стражнику при кутузке пусть приведет ко мне трактирщика Спасу.

Йоса уходит.

Вича (Милисаву). Ты не возьмешься, господин Милисав, вести протокол? Дело секретное да, кроме того, протокол потом к министру пойдет.

Милисав. Разумеется, я буду писать!

Миладин, те же, затем Спаса.

Миладин (войдя, идет прямо к господину Жике и начинает свой рассказ). Так вот, тот Иосиф из Трбушницы часто, как честный человек, заглядывал ко мне в лавку…

Жика (хватает чернильницу). Слышишь, если ты мне еще раз помянешь этого Иосифа из Трбушницы, я тебя чернильницей по башке!

Миладин. Да я думал…

Жика. А что тебе думать. Я позвал тебя сюда в качестве гражданина, а раз ты гражданин – тебе думать нечего!

Вича. Господин Жика, уступи ты мне, ради бога, свое место.