Дмитрий Мережковский - Царевич Алексей (трагедия в 5-ти действиях)

Алексей.Нет, не лжешь, теперь не лжешь. Спасибо за правду, Андреич. Ну, давай же, давай перо! Скорее, скорее, скорее!

Толстой (Блюментросту). Сними повязку, Федорыч.

Блюментрост.Ваше превосходительство, по должности врача и по христианской совести, честь имею доложить, что его высочество в таком состоянии болезненном…

Толстой.А ты, немец, не суй носа, куда не просят. Снимай же, снимай, говорят!

Блюментрост (снимая повязку с правой руки Алексея, – тихо, про себя). Варвары!

Толстой (придвинув столик с чернильницей, обмакнув перо и вкладывая в руку Алексея). Благослови, Господи, подписывай.

Алексей подписывает.

Толстой (спрятав бумагу в карман и целуя руку Алексея). Ну, Христос с тобой. Вишь, умаялся, бедненький! Почивай-ка с Богом, а я побегу, обрадую батюшку. (Идет к двери).

Алексей.Андреич!

Толстой (обернувшись). Что, родной?

Алексей.Нет, ничего, ступай.

Толстой уходит.

Блюментрост.Что вы сделали, что вы сделали, ваше высочество!

Алексей.А что?

Блюментрост.Сами же говорили давеча, что приговор смертный, а подписали.

Алексей.Ничего, Федорыч. Подписал, – и конец. Мучить больше не будут. Теперь, как Бог совершит. Буди воля Божья во всем. (Зевает). Ох-ох-ох! Дрема долит. И вправду, умаялся…

Закрывает глаза. Молчание.

Блюментрост (Аренгейму, шепотом). Уснул?

Аренгейм.Да. Как тихо.

Блюментрост.Вы хотели конца, Аренгейм, – вот и конец.

Аренгейм.Теперь уж не помилует?

Блюментрост.Не знаю. И теперь еще не знаю. Бог со зверем борется: увидим, кто кого победит.

Входит Петр.

Петр (подойдя к Алексею, шепотом). Спит?

Блюментрост.Спит. Разбудить прикажете, ваше величество?

Петр.Нет. Ступайте.

Блюментрост и Аренгейм уходят.

Петр (подойдя к Алексею и взяв его за руку). Алеша!

Алексей открывает глаза и смотрит на Петра молча долго. Пристально.

Алексей.Батя!

Петр опускается на колени.

Алексей.Вот и пришел! Вот и пришел! Настоящий, настоящий батя, миленький, родненький! (Хочет обнять голову Петра). Развяжи, неловко…

Петр (снимая повязки с рук Алексея) . Больно?

Алексей.Нет, ничего. Зажило.

Петр закрывает лицо руками.

Алексей (обнимая голову его, прижимая к себе, целуя). Что ты, батя, о чем? Теперь хорошо. Все хорошо!

Петр (с рыданием). Алеша, дитяко, чадо мое первородное, Исаак мой возлюбленный!

Алексей.Да что ты, батя, что? О чем?

Петр.Смилуйся. Алеша, пожалей отца! Покайся, открой сердце свое, ничего не таи!

Алексей.Да что ж, родненький, что же еще? Я все сказал. Аль не знаешь, тут Толстой был с пунктами? Я все подписал, повинился во всем. Ничего, ничего больше нет.

Петр.Есть, Алеша! Корень, корень злодейского бунта открой! Все скажи, – все прощу!

Алексей.Ох, батя, батя, бедненький! Зачем ты себя мучаешь? Не меня, – себя казнишь, не жалеешь…

Петр.Ну, так хоть ты пожалей. Алеша, смилуйся, дитятко, смилуйся!

Алексей откидывает голову на подушки и смотрит на Петра, молча.

Алексей.Корень хочешь знать? Я – корень, я один. Казни меня и корень исторгнешь. А пока я жив, тебе покоя не будет. Казни же, да помни: не ты меня казнишь, а сам я за тебя на казнь иду. Только прости и люби, люби всегда. И пусть о том никто не знает. Только ты да я, ты да я… Сделай так. Сделаешь?

Петр.Что говоришь? Что говоришь? Ума иступить можно…

Алексей.Греха боишься?

Петр.Боюсь.

Алексей.Не бойся. Бог простит.

Петр.Не простит. Сам говоришь: за кровь твою накажет Бог Россию.

Алексей.Помилует. Вместе предстанем, вместе утолим.

Входит Толстой.

Алексей.А вот и он. За тобой пришел. Благослови, батя.

Петр встает, крестит и целует в голову Алексея.

Алексей.Сделаешь?

Петр молчит. Потом быстро оборачивается и уходит с Толстым.

Алексей (один). Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое! Воспою и пою во славе моей! Им же образом елень желает на источники водные, сие желает душа моя к Тебе, Боже! Возжаждала душа моя к Богу крепкому; живому!